Он посмотрел на Ежова. Тот, вопреки собственным правилам, взял стаканчик и готовился выпить.
Вадим поднял свой, наполненный водкой до краев, коснулся краем о стакан приятеля:
— За выживание, — тихо произнес он.
— Дай-то бог, — прошептал Василий и залпом выпил.
К ресторану «Север» Слон подъехал уже затемно. Припарковав машину на пустой площадке, включил сигнализацию — иномарка прощально пискнула и моргнула фарами — и сбежал по ступенькам в полуподвал, над входом в который призывно горела рекламная вывеска.
Открыв дверь — над головой тренькнул колокольчик, — окунулся в приятный полумрак…
Лет десять назад, на заре перестройки и кооператорского бума, подвальчик, тогда еще склад одного из районных ЖЭУ, откупил мелкий предприниматель. Откупив, неделю вывозил хлам, взялся за ремонт. На том его энтузиазм, а главное — финансы, иссякли. Долги же нарастали снежным комом, и в конце концов, запутавшись в них, он передал его в качестве отступного взявшему за горло начинающему рэкетиру Юре Светлову.
Светлов оказался более удачливым и к тому же смекал — кроме криминала ему ой как нужен легальный бизнес. Вкладывал в подвальчик деньги, не скупясь, и ресторан поднялся, завоевал славу респектабельного и спокойного заведения.
Шпана обходила его за версту — за контингентом присматривали профессиональные вышибалы. Что касается бизнесменов, уставших от шумных кабаков, где бузотерит малокалиберная, хватившая лишнего братва, и где нормальный разговор за жизнь начинается после наставленного в упор пистолета, те приходили в «Север» именно отдыхать — когда с любовницами, а когда и с семьями.
Сегодня зал был пуст. Под арочно закругленными потолками в бронзовых «подсвечниках» мягко горели «свечи», на крошечной эстраде наигрывал оркестр.
За пустующим столиком скучали пятеро парней. Его команда…
Для предстоящего мероприятия Слон отобрал только проверенных.
Прихлебывает пиво из горлышка бутылки Илья Гвоздарев. Он же Гвоздь, бывший боксер, худощавый и поджарый. Рядом, выстукивая ритм музыки по столу, прикрыв глаза, мурлыкал себе под нос Максим Солдатов. Тот самый Солдат, что первым встретился с таежным промысловиком Маховым.
Еще троих — Власова Кирилла, Смирнова Юрку и Влада Чекмарева — он знал не так хорошо, но в их бойцовских качествах был уверен. Проверил однажды, взяв на серьезную разборку с заезжими дагестанцами.
Кавказцы, считавшие, что их смуглые лица, не говоря уже о горячей южной крови, должны бросать соперников в дрожь, были ошеломлены отпором. И не просто ошеломлены, а крепко биты и изгнаны с позором с чужой территории.
Правда, скоро они попытались восстановить статус-кво, и тогда Президенту, во избежание большой войны, пришлось вызвать из Москвы известного авторитета. Тот выслушал обе стороны и посоветовал горбоносым гастролерам убраться подобру-поздорову, туманно намекнув, что Красноярский край — не Дагестан, земли для могил хватит с избытком.
Напоследок огрызнувшись, кавказцы исчезли. Слон, в свою очередь, взял на заметку отличившихся на той «стрелке». Ребята что надо!..
Возле дверей кабинета, где обычно обедал Президент, Слон увидел его телохранителя Митяя, для показной крутости, не иначе, насмотревшись боевиков, осматривающего зал сквозь темные очки и гоняющего во рту жвачку.
Телохранителей Слон недолюбливал, считая, что в деле проку от них немного. Так, гора мускулов с мозгами недельного щенка. Если хорошенько вдуматься, благодаря внушительному виду, непроницаемой морде, очкам, из-за которых не видно глаз, и вечно движущимся, как жернова, челюстям, их роль сводилась к роли огородного пугала, которого боятся те, кто хочет бояться. И не более.
Но Президент считал Митяя частью имиджа, наподобие дворецкого при особняке, и, как говаривал, ума при такой работе много не потребуется. Главное — в ответственный момент закрыть собой босса.
«Он закроет», — раздражался Слон, но разговоров на эту тему больше не заводил.
Подойдя к двери, игнорируя Митяя, он взялся за ручку.
Далее произошло непонятное. Митяй резким движением взялся за рукоять пистолета и, не доставая его из кобуры, прошипел, не разжимая зубы-жернова:
— Назад!
Слон невозмутимо отступил на шаг, нагло заглянул в бездонную черноту митяевских очков.