Винить в случившемся было некого. Молчал даже Юра, разбивший о бревно колено. Плывший следом плот благоразумно отошел в сторону и пристал к берегу.
— Помощь нужна? — собрав ладони рупором, прокричал с берега Солдат. — Справитесь сами?
Слон досадливо махнул ему, дескать, обойдемся, и недовольно уставился на Вадима.
— Чего застыли как вкопанные? Выталкивайте, пока совсем не застряли.
Легко сказать. Плот пробороздил в илистом дне добрых два метра и на мель сел основательно.
Переместившись на один край, они с Кривоносом поднатужились, навалились на плот. Но ноги скользнули по дну, подобному раскисшему мылу, и они синхронно ушли под воду.
— Чертовщина, — отфыркиваясь, гнусавил Кривонос, выкарабкиваясь на отмель. — Может, зайдем с другой стороны?
Но усилий двух человек было явно мало, и Слон загнал в воду оставшихся бродяг, пожалев только Ежова.
Раскачав плот с седьмой или восьмой попытки, они все же сорвали его с мели, и он вновь закачался на свободной воде.
— Гребите к берегу, — велел Слон после того, как они, мокрые до нитки, взобрались на плот. — Там отдохнете…
Так они и плыли днем и с наступлением сумерек причаливали к берегу, где можно было развести костер, отогреться, поужинать горячей пищей, подогретой на углях тушенкой, и отдохнуть перед новым тяжелым днем.
На ночь их уже не сковывали наручниками. Зачем? Хотите бежать? Бегите! Вопрос в том — куда?
Вадим давно приметил, что с каждым часом они все дальше и дальше отрывались от цивилизации, окружающим лесам на язык напрашивалось единственное определение — дремучие, и, наверное, в таких лесах отсиживается и сказочная Баба-Яга с избушкой на курьих ножках, леший и прочая нечисть…
Итак, леса становились гуще, мрачнее и глуше, а живность, что попадалась на глаза, словно впервые видела человека — не боялась, не шарахалась, не улетала в панике. Шикарнейшие места для охоты!
Русло реки заметно сужалось… Вадим заметил в каком-то десятке метров от плота стаю уток, и его охватил знакомый охотничий мандраж. Эх, с такого-то расстояния да из добротного ружья!..
Они проплыли совсем рядом, и птицы не выказали никакой боязни, будто никто и никогда их не тревожил выстрелом. И лишь когда Кривонос, улыбаясь восхищенной мальчишеской улыбкой, плеснул шестом о воду, разом завертели клювами и с кряканьем, нехотя, стали взлетать…
— Да, — мечтательно сказал он, провожая их долгим взглядом. — Отсюда и с рогатки можно было достать. Представьте, запечь такую в глине, в собственном соку или на шампуре… На медленном огне. Ух, и вкуснятина!
…Да, сбежать отсюда некуда, теперь они поневоле все связаны одной нитью и одной целью. Но вместе с тем проявилось и другое. Как ни унижали, ни пытались морально сломать пленных, а бандиты побаивались их. Теперь, укладываясь в палатку на ночлег, они выставляли одного на охране, но охранять не их — одиннадцать бродяг, бомжей и безропотных рабов, а самих себя. От кого? Да от них же! Мало кому что взбредет в голову?! Вдруг решатся захватить спящими, забрать оружие и тронуться в обратный путь? Проводник-то есть — Махов!
И ему доставалось больше всех. Перед отбоем Слон выбирал поблизости небольшую сосенку, сажал его и заставлял обнять ствол, после чего пристегивал наручниками.
— Отдыхай, — смеялся он, уходя.
— Я спать хочу… — ныл измотанный проводник.
— А кто запрещает? А не можешь, отоспишься днем, на плоту.
…А вчера, работая шестом, Вадим засмотрелся на идиллическую картину. Из подступающего к воде леса на водопой выбралась кабаниха с мелким полосатым поросенком. Не обращая внимания на приближающиеся плоты, погрузили рыла в воду, лишь настороженно кося глазами…
Вадим вздрогнул от грянувшей возле самого уха автоматной очереди.
Поросенок сунулся мордой в воду, забил задними копытцами, поднимая со дна муть. Бок свиньи окровавился. Истошно визжа, она скрылась среди деревьев.
Вслед запоздало загремели выстрелы, но уже бесцельно.
— Причаливай! — возбужденно торопил Юра, стискивая автомат. — Денис, видал? С первого патрона…
— Снайпер… Лучше бы здорового завалил. Больше мяса. В того, поди, и не попал?
— Попал! Да точно говорю! Подыхать побежал.
Поросенок был совсем молочным и мяса с него — на один зубок.
Пока Юра хвалился перед дружками трофеем, Махов сошел на берег, потрогал красную от крови корягу, поднялся по вдавленному в мягкую глину следу к деревьям, а вернувшись, скептически покачал головой: