— Почему не сказал раньше? — пристал он ко мне.
— Что бы это изменило? — отбивался я. — Все равно мы ничего сделать не можем.
— Не можем? — удивленно переспросил он и смолк.
Ничего особенного в Ницце не произошло. Место приятное, если у вас нет срочных дел где-то еще, но мы там задержались, чтобы сделать нашу легенду более убедительной, а затем проплыли несколько миль до Монте-Карло — места паломничества всех туристов.
В Монте-Карло я остался на яхте, а Курце с Уокером сошли на берег. Никаких дел, кроме обычной уборки, у меня не было, и я расположился в кокпите, наслаждаясь ночным покоем. Курце и Уокер отсутствовали долго. Когда они вернулись, Уокер показался мне необычно молчаливым. Когда Курце спустился вниз, я спросил Уокера:
— Что случилось? Язык проглотил? Понравилось тебе в городе?
Уокер мотнул головой в сторону трапа, по которому только что спустился Курце.
— Он кого-то пришиб.
Я похолодел.
— Кого?
— Парня, который следил за нами весь день. Курце вычислил его. Мы позволили этому типу ходить за нами до темноты, а потом Курце завел его в глухой переулок и избил.
Я вскочил и ринулся вниз. Курце промывал на кухне разбитые костяшки пальцев.
— Значит, ты все-таки дорвался! Тебе обязательно надо пускать в ход свои идиотские кулаки, головой ты работать не можешь. Ты даже хуже Уокера. У него хоть оправдание есть — он больной человек.
Курце удивленно посмотрел на меня:
— В чем дело?
— Я слышал, ты кого-то избил.
Курце посмотрел на свой кулак и усмехнулся мне в лицо.
— Он больше никогда не побеспокоит нас — месяц в больнице ему обеспечен.
Бог мой, он еще гордился собой!
— Ты же все испортил. — Я старался говорить сдержанно. — Мне только-только удалось подвести Меткафа к мысли о нашей непричастности к темным делам. Теперь ты избил его человека, и он убедится, что не напрасно подозревал нас — что у нас действительно есть какие-то тайные замыслы. С таким же успехом ты мог позвонить ему и сказать: «У нас тут на подходе золото, приезжайте и заберите». Ты же дурак!
Лицо Курце потемнело.
— Никто не смеет так говорить со мной.
Он поднял кулак.
— Я смею. И если ты хоть пальцем до меня дотронешься, можешь распрощаться с золотом. Ты не поплывешь ни на этом, ни на другом, даже самом паршивом судне, и Уокер помогать тебе не станет — он люто ненавидит тебя. Ты ударишь меня — и исчезнешь навсегда. Ты можешь избить меня, давай, пожалуйста, но за такое удовольствие заплатишь чистых полмиллиона.
Такой разговор назревал давно.
— Паршивый англичанишка, — сказал он.
— Ну, давай, бей. — Я приготовился встретить удар Курце.
Он явно передумал драться, но угрожающим жестом вскинул руку.
— Берегись, мы с тобой еще разберемся!
— Ладно, разберемся потом, но до тех пор командовать буду я. Понял?
Его лицо снова потемнело.
— Никто мной командовать не будет, — прорычал он.
— Хорошо, тогда мы отправляемся назад по тому же маршруту — Ницца, Барселона, Малага, Гибралтар. Уокер поможет мне управиться с яхтой, а ты на него можешь не рассчитывать, он для тебя палец о палец не ударит.
Я повернулся, чтобы уйти.
— Подожди, — сказал Курце, и я остановился. — Так и быть, — прохрипел он, — но берегись, когда все закончится, черт побери, будешь ходить и оглядываться.
— Но до тех пор командую я?
— Да, — сказал он угрюмо.
— И ты выполняешь мои приказания?
Курце сжал кулаки, но сдержался.
— Да.
— Тогда получай первое: ничего не предпринимать, не посоветовавшись со мной.
Я уже поднимался по трапу, когда меня осенила одна идея, и я опять спустился.
— Хочу предупредить: не вздумай что-нибудь затевать против меня и Уокера, в противном случае тебе придется иметь дело не только со мной, но и с Меткафом. Буду рад отдать Меткафу твою долю, если еще что-нибудь натворишь. И в целом мире не найдется такого места, где ты сможешь укрыться от Меткафа.
Курце зло посмотрел на меня и отвернулся.
Я вышел на палубу. Уокер сидел в кокпите.
— Ты все слышал? — спросил я.
Он кивнул:
— Рад, что ты считаешь меня своим союзником.
От возбуждения меня трясло. Сомнительное удовольствие — сцепиться с таким медведем, как Курце, одни рефлексы — и ни капли ума. Разделаться со мной ему так же легко, как другому сломать спичку.
— Господи, и угораздило меня отправиться в это безумное путешествие с такой пьянью, как ты, и таким маньяком, как Курце. Вначале ты наводишь Меткафа на след, потом Курце окончательно загоняет нас в тупик.
Уокер мягко возразил:
— Я не хотел этого, Хал. Мне вообще кажется, что я ничего не говорил Меткафу.
— Надеюсь, но свою игру ты все-таки испортил.
Я потянулся, чтобы расслабить мышцы.
— Впрочем, это не важно. Или мы добудем золото — или нет. Вот и все.
— Ты всегда можешь рассчитывать на меня, если тебе понадобится помощь против Курце.
Я улыбнулся. Рассчитывать на Уокера — все равно что рассчитывать на сломанную мачту во время урагана — урагана в лице Курце. Своей слепой первобытной силой он подавлял таких людей, как Уокер. В общем, зверь, а не человек.
Я хлопнул Уокера по колену.
— Ладно, отныне мы союзники.
Я постарался придать голосу некоторую суровость, потому что Уокера тоже надо было держать в ежовых рукавицах.
— Но чтобы никакой выпивки. Там, в Танжере, я говорил всерьез.
Следующая остановка была в Рапалло, порт, который мы первоначально выбрали для создания базы в Италии, при условии, конечно, что найдем там подходящее место для выполнения задуманного дела. На двигателе мы вошли на стоянку яхт, и провалиться мне на этом месте, если я сразу не узнал одного из своих «соколов», стоявшего у причала. Вот уж не думал увидеть их когда-нибудь здесь, в Европе.
Раз мы пришли из другой страны, нас ожидали обычные формальности: таможенный и медицинский досмотр. Я потолкался немного с ребятами из таможни, обсуждая яхты и стили вождения, сказал им, что сам я конструктор и строитель яхт. Как бы, между прочим, добавил, что собираюсь открыть верфь где-нибудь на Средиземном море, указав на «сокола», как на один из образцов моей продукции.
На таможенников это произвело впечатление. С человеком, чья продукция пользуется спросом за шесть тысяч миль от того места, где ее создали, надо считаться. Они ничего не смогли рассказать о местных условиях, но дали несколько полезных адресов.
Я был вполне доволен. Если уж создавать себе репутацию порядочного человека, следует начинать именно с таможни. Этот невесть откуда взявшийся «сокол» подвернулся очень вовремя.
Сходя на берег, я приказал Уокеру и Курце оставаться на борту. Никакой необходимости в этом не было, но хотелось испытать свою власть над ними. Курце вернулся как будто в обычное состояние и даже успел отпустить парочку шуток — ему свойственно было постоянно шутить. Но я не заблуждался насчет того, что он все забыл. Африканеры известны своей злопамятностью.
Я направился в яхт-клуб и предъявил рекомендации. Одно из преимуществ яхтенного спорта в том, что тебе гарантирован теплый прием в любой точке земного шара. Чувство товарищества между яхтсменами очень поддерживает в мире, который готов послать к черту даже сам себя. Благодаря интернациональному братству и тому, что морское право не требует лицензии на вождение малых судов, путешествие под парусами — одно из самых приятных занятий на свете.
Я поболтал о том о сем с секретарем клуба, превосходно владеющим английским. Он пригласил меня в бар, угостил и познакомил с местными членами клуба и его гостями. Потолковав немного о плавании из Южной Африки, я перевел разговор на местные верфи и кое-что о них разузнал.
Путешествуя по Средиземноморью, я пришел к заключению, что моей легенде о покупке верфи вовсе не обязательно оставаться только легендой, она может составить реальную цель нашего плавания. Я охладел к поискам золота, особенно после выкрутасов Уокера и Курце, зато мой интерес к перспективам коммерческой деятельности в Средиземном море возрос. Кроме того, я нервничал и сомневался, сможем ли мы втроем довести начатое дело до конца — слишком большая разница характеров создавала напряженность, угрожая провалом всего предприятия.