— Убери руку, — холодно сказал я.
Он был почти невменяем от злости.
— Не знаю, кто ты, но британский посол узнает о тебе.
— Мое имя Халлоран, и убери свою поганую руку.
Вместо этого он сжал мне плечо и вынудил меня повернуться к нему лицом.
Это было уже слишком. Я ткнул прямыми пальцами в его дряблый живот — задохнувшись, он согнулся пополам. Тогда я ударил его. Все, что накопилось во мне из-за неудач последней недели, я вложил в этот удар; я бил Меткафа и Торлони, всех головорезов, слетевшихся сюда подобно стервятникам. Эстреноли упал как подкошенный и остался лежать бесформенной грудой, изо рта стекала струйка крови.
В момент, когда я его ударил, спину резанула жестокая боль.
— Господи, спина! — простонал я и повернулся к Франческе. Но ее не было, а передо мной стоял Меткаф!
— Какой удар! — восхищенно воскликнул он. — Ты, наверно, сломал ему челюсть. Я слышал, как она хрустнула. Ты никогда не подумывал о профессиональном боксе?
Я был слишком потрясен и промолчал, но тут же вспомнил о Франческе и стал озираться по сторонам. Она появилась из-за спины Меткафа.
— Не поминал ли этот тип британского посла? — Меткаф осмотрел фойе.
К счастью, в фойе было безлюдно, никто ничего не видел. Взгляд Меткафа задержался на ближайшей двери, которая оказалась входом в мужской туалет. Он хмыкнул.
— Не перенести ли нам останки в соседнюю комнату?
Вдвоем мы перетащили Эстреноли в туалетную комнату и втиснули в одну из кабин. Выпрямившись, Меткаф сказал:
— Если эта пташка в хороших отношениях с британским послом, то поднимется черт знает какой шум. Кто он такой?
Я назвал имя, и Меткаф присвистнул.
— Высоко ты замахнулся! Даже мне доводилось слышать это имя. За что ты врезал ему?
— Личные мотивы, — ответил я.
— Из-за женщины?
— Из-за его жены.
Меткаф застонал:
— Ну, брат, ты попал в переплет. Влип здорово — тебя вытащат из Италии за уши не позже чем через двенадцать часов.
Он поскреб за ухом.
— А может, и нет, попытаюсь как-нибудь уладить это дело. Стой здесь и никого не пускай в эту кабину. Я скажу твоей подружке, чтобы не уходила, вернусь я через две минуты.
Я уперся в стену и попытался хоть что-то понять, но поведение Меткафа не поддавалось объяснению. Спину жгло как в аду, и рука, которой я вмазал Эстреноли, ныла. Похоже, я здорово все запутал. Столько раз предупреждал Курце, чтобы не лез на рожон, а сам сорвался и к тому же по уши завяз с Меткафом.
Меткаф сдержал слово и вернулся через две минуты. С ним пришел итальянец, толстый коротышка с плохо выбритым лицом, одетый в яркий костюм.
Меткаф представил его:
— Мой друг, Гвидо Торлони. Гвидо, это Питер Халлоран.
По взгляду Торлони я понял, что он не ожидал увидеть меня.
— Понимаешь, Хал влип, — сказал Меткаф. — Разбил правительственную челюсть.
Потом он отвел Торлони в сторону, и они тихо разговаривали. Я наблюдал за Торлони и думал о том, что ситуация все больше осложняется.
Подошел Меткаф:
— Не волнуйся, Гвидо сможет уладить это дело. Он все может уладить.
— Даже с Эстреноли? — спросил я недоверчиво.
— Даже с Эстреноли. Гвидо — мистер Главный Улаживатель в здешних местах. Пошли, пусть он сам разбирается.
В фойе я не увидел Франчески. Меткаф объяснил:
— Миссис Эстреноли ожидает нас в машине.
Мы подошли к машине, и Франческа встретила нас вопросом:
— Все в порядке?
— Все замечательно.
Меткаф засмеялся:
— Кроме вашего мужа, мадам. Он будет сильно расстроен, когда проснется.
Рука Франчески лежала на дверце машины. Я положил сверху свою и незаметно нажал, призывая к осторожности.
— Мне очень жаль, Франческа, — сказал я. — Познакомьтесь, это мистер Меткаф, мой старый друг по Южной Африке.
Я почувствовал, как напряглись ее пальцы, и быстро добавил:
— Друг мистера Меткафа, мистер Торлони, присмотрит за вашим мужем. Я уверен, с ним все будет в порядке.
— О да, — бодро подхватил Меткаф. — С вашим мужем все будет хорошо. Он больше никому не причинит вреда. — Вдруг он нахмурился. — А что с твоей спиной, Хал? Лучше, если ты покажешься врачу. Хочешь, я отвезу тебя?
— Пустяки, — отмахнулся я. С Меткафом мне никуда не хотелось ехать.
— Не глупи, — возразил он. — Кто твой врач?
Ну, если он повезет нас к врачу по нашему выбору, тогда другое дело. Я посмотрел на Франческу, и она сказала, что знает хорошего врача.
Меткаф хлопнул в ладоши:
— Отлично, тогда поехали.
Итак, он повез нас через весь город, и Франческа показала дом врача. Меткаф остановился и сказал:
— Вы идите. А я подожду здесь и подброшу вас потом на верфь Пальмерини.
Это был очередной удар. Видимо, Меткаф не придал особого значения тому, что знает о нашем местонахождении. Все становилось настолько неопределенным, что я растерялся. Как только мы вошли в приемную врача, Франческа спросила:
— Это что, тот самый Меткаф? Он показался мне приятным человеком.
— Он такой и есть, — ответил я. — Но лучше не попадаться на его пути — переедет.
Я морщился от мерзкой пульсирующей боли в спине.
— Черт возьми, что же теперь делать?
— Ничего, в сущности, не изменилось, — резонно заметила Франческа. — Мы же знали, что они появятся. Теперь они здесь, только и всего.
Замечание было точным.
— Мне жаль, что я ударил вашего мужа.
— А мне нет, — просто ответила она. — Мне только жаль, что вы сами пострадали. У вас могут быть неприятности.
— Ничего не будет, — сказал я мрачно. — По крайней мере, пока он в руках Торлони. Не могу только понять, какой интерес Меткафу с Торлони вытаскивать меня из беды. Не вижу никакого смысла.
Врач освободился и принял меня. Осмотрев спину, он сказал, что порвано сухожилие, и стал пеленать меня, как ребенка. Перевязал и руку, пострадавшую от зубов Эстреноли.
Когда мы вышли от врача, Меткаф окликнул нас:
— Садитесь, я отвезу вас на верфь.
При таких обстоятельствах причин отказываться не было, и мы забрались в машину. Когда мы тронулись, я как бы невзначай спросил:
— Как ты узнал, что мы остановились на верфи Пальмерини?
— Я знал, что вы ходите где-то в этих водах, поэтому и спросил у капитана порта, не появились ли вы на горизонте, — добродушно ответил Меткаф. — Он мне все и рассказал.
Звучало правдоподобно. И если бы мне ничего не было известно о других источниках информации, я даже поверил бы ему.
— Я слышал, у вас что-то с килем стряслось, — сказал Меткаф. Это был удар ниже пояса.
— Да-а… я попробовал новый метод крепления киля, но, похоже, из этого ничего не вышло. Возможно, придется снимать киль и крепить его заново.
— Желаю удачи, — сказал он. — Будет обидно, если он отвалится, когда вы будете в море. Перевернетесь мгновенно!
Разговор удовольствия мне не доставлял. Со стороны он, может, казался обычной болтовней двух яхтсменов, но с Меткафом никогда нельзя быть ни в чем уверенным до конца.
К моему крайнему облегчению, он переменил тему.
— А что у тебя с лицом? Еще одна потасовка?
— Свалился с горной вершины, — отшутился я.
Он сочувственно почмокал губами.
— Хал, мой мальчик, тебе надо быть поосторожней. Мне не хотелось бы, чтобы с тобой что-нибудь случилось.
Ну, это было уже слишком.
— Откуда такое сострадание? — съязвил я.
Он удивленно повернулся ко мне.
— Не люблю, когда колотят моих друзей, особенно тебя. Знаешь, ты ведь довольно симпатичный парень. — Он обратился к Франческе: — Не так ли?
— Да, мне тоже так кажется, — согласилась она.
Поворот в разговоре удивил меня.
— Как-нибудь переживу, — проворчал я. Меткаф уже выруливал к воротам верфи. — Не впервой.
Мы с Франческой вышли из автомобиля, и Меткаф спросил вдогонку:
— Хал, не хочешь показать свой новый способ крепления киля?
Я хмыкнул:
— Мой Бог, я же профессиональный конструктор и никому не демонстрирую свои неудачи.
Если он может вести непринужденную двусмысленную беседу, то почему я не могу. Он улыбнулся: