Рафейо поставил еду, сел и стал говорить. Дионисо ткнул вилкой в сочную толщу мяса и картошки. За такую вольность придется позже расплачиваться, но сейчас он был рад еде, имеющей хоть какой-то вкус.
— ..Так что все готово к празднеству. Премио Фрато, я хотел бы задать вопрос. Почему у нас столько фестивалей с огнем? Дионисо прожевал и проглотил кусок перца.
— Он освящает и очищает. Он подобен небесному огню звезд. Он сжигает старое, освобождая дорогу новому. Он разрушает — но из пепла возрождается новая жизнь, как всходы на сожженной стерне. Огонь свят. — Дионисо поморщился. — А на Санктеррию даже еда пылает! Это ты называешь “помягче”? Налей-ка мне вина, да побыстрее!
Когда слезы из глаз перестали течь, он отдал чашу и попросил рассказать, над чем это Рафейо работал последнее время в ночные часы.
— Мне следовало знать, что вы догадаетесь, — вздохнул Рафейо. — Я начал автопортрет. Пока что только наброски.
— И какого Верховного иллюстратора взял ты за образец? На этот раз Рафейо удивился.
— Вы знали, что я хочу написать себя в виде одного из них?
— Твое честолюбие, — сухо ответил Дионисо, — не так уж трудно заметить. Тебе не подойдет ничего, кроме позы Верховного иллюстратора. Кто из них?
— Я из-за этого не сплю ночами. Сначала я думал — Риккиан, но плащ у него слишком похож на драпировку. — Эту картину он знал — видел, как писал ее Риккиан. Драматическая поза, пусть и напыщенная. — Я изучал работы прошлого столетия, но они страшно скованные. У всех, кроме Риобаро. Хорошо ли будет, если я возьму его за образец?
Этого Дионисо ожидал. Не только потому, что действительно хорош был портрет Риобаро — самого почитаемого Верховного иллюстратора за всю историю Тайра-Вирте.
— Несколько самонадеянно, — ответил он задумчиво. — Хотя его использовали и художники с меньшим талантом. Но тебе придется повозиться со светом свечей. Ни для кого это не просто.
— Я как раз хотел у вас спросить. Если вам сегодня днем будет лучше, вы не придете мне посоветовать?
— С радостью. — Он допил последний глоток вина. — Я полагаю, ты в своих набросках не пользовался магией? Рафейо широко раскрыл глаза.
— Я только.., только для пробы…
— Не надо так нервничать. Я не буду ворчать. Кое-что ты уже знаешь о том, с чем работаешь. И я верю, ты будешь осторожен.
— Буду, Премио Фрато. Это я обещаю.
— Кабрал! — крикнула Мечелла с площадки. — Поди посмотри на Тессу в новом платье!
Кабрал извинился перед управляющим фермы и побежал вверх через три ступеньки. На полпути он остановился и сделал вид, что покачнулся от изумления при виде четырехлетней девочки. Театрально схватившись за сердце, он несколько раз поклонился, рассыпаясь в цветистых комплиментах.
— Белла, белла! Муито белла!
Мечелла, встав на колени, шепнула что-то на ухо дочери. Тересса, стараясь не засмеяться, протянула пальчики в перчатках, изображая придворную даму. Кабрал поднялся на оставшиеся ступеньки, еще раз наклонился к ручке девочки. А потом подхватил ее на руки и затанцевал с ней в верхнем холле, во всю мочь распевая хоаррскую балладу. Трехлетний Алессио мчался за ними вприпрыжку, пока Мечелла не сгребла его в охапку и не затанцевала вместе с ним.
— Матра Дольча, что за рев! — воскликнула Отонна. — Кабрал Лирансо Верро Грихальва, закрой рот сию минуту, пока мы все не оглохли!
Тересса у него на руках стала вертеться.
— Лучше послушайся, — посоветовала она. — У меня тоже много имен. И когда она называет их все, она не шутит!
— Уж какие тут шутки! — заявила девушка. — Так, ты немедленно пойдешь и снимешь это платье, пока его не испортила, — Отонна с отвращением глянула на Кабрала, — как он навеки испортил тебе музыкальный слух!
— Ты это называешь музыкой? — поддразнила ее Мечелла. Кабрал осторожно поставил девочку на пол — и тут же сгреб в охапку Отонну, помчавшись с ней галопом по коридору. Она молотила руками и ногами, брызгала слюной, но, когда он ее отпустил, смеялись они вдвоем.
А Тересса радостно вопила:
— Мама, теперь ты потанцуй с Кабралом!
— Позже, на фестивале, — пообещала Мечелла. — Делай, как Отонна говорит. Ты ведь не хочешь порвать такую красивую одежду?
— Но я не люблю спать днем! Алессио выдвинул упрямую челюсть.
— Никаких спать! — заявил он.
— Эдикт Великого герцога, — произнес вполголоса Кабрал. — Рано начинает.
Отонна разогнала детей по комнатам. Мечелла с Кабралом пошли следом и несколько минут любовались своим золотоволосым кареглазым сыном, потом вышли посмотреть на приготовления к сегодняшнему празднику Санктеррии. Мечелла все распланировала заранее, чтобы гости — обитатели ближайших деревень, ее собственные люди и несколько благородных семей из ближайших имений — были поражены ее изобретательностью. С переднего въезда Корассон выглядел как обычно. Но когда все вернутся, обойдя его кругом, то ахнут от радостного изумления при виде залитых светом садов.
— Вокруг полей состоится факельное шествие, — сказала Мечелла, — а потом поднимемся на Пиатра-Астраппа и зажжем костер. Площадку для танцев уже расчистили, а играть будет каждый, кто владеет хоть каким-нибудь инструментом.
— Подумать бы никогда не мог! — поддразнил ее Кабрал. — Дирижер и его жена репетируют с оркестром всего неделю, и сегодня мне даже показалось, что почти все они играют одну и ту же мелодию.
— И это говорит человек с голосом больного теленка! Он положил ее пальцы на сгиб своей руки.
— Тесса выглядит бесподобно. Как мне сказали, точная копия твоего платья.
— Кабрал, это ведь был сюрприз!
Он искоса взглянул на нее, пока они шли к раскидистому дубу.
— У тебя выработалась любовь к сюрпризам, верно? Дрожу при мысли, каков будет следующий.
— Эйха, женщина должна заставлять мужчину гадать. Чтобы ему не надоесть.
— Даже за миллион лет, — заверил ее Кабрал. — Челла, сегодня пришло письмо от Севи.
— Они нашли, кого надо? Я бы хотела, чтобы они вернулись. Мне их недостает.
— Они скоро вернутся. Поиск оказался неудачным. — Он улыбнулся. — Эн верро, у моей сестры высокие требования.
— А что еще пишет Севи? — Она села на каменную скамеечку под дубом и взглянула на Кабрала. — Там что-то еще есть, у тебя это на лице написано, и ты ни за что бы не привел меня сюда, в уединенное место, если бы не что-то важное.