- Я не хуже здравствующих ныне мастеров! - Элейна покраснела. - Но у меня нет Дара. Поэтому я для них не представляю никакой ценности, тем более что копиист из меня получился никудышный.
- Они не могут простить тебе того, что ты оказалась слишком талантливой. С их точки зрения, искусство ценно только в том случае, если оно служит Дару и, таким образом, семье. - Он вздохнул, опустился на пуховую кровать рядом с Элейной и стал задумчиво водить пальцем по фамильным розеткам Грихальва, вышитым Беатрис на покрывале. - Когда-то я думал так же, как и они. Что ты собираешься делать, Элейнита?
Элейна сложила руки на коленях и спросила, не поднимая глаз:
- Что ты хочешь мне сказать?
- Прими предложение Эдоарда. Сделай все, чтобы он был счастлив. У него масса других обязанностей. У тебя будет достаточно времени, чтобы рисовать, и ни твои родители, ни старый дядя не смогут тебе помешать. А когда Эдоард женится, ты получишь свободу, причем довольно почетную. Возможно, он подарит тебе загородный дом. Поселишься там с чувством выполненного долга - ты же вдова - и станешь заниматься живописью сколько душе угодно. Это самый легкий путь, по которому ты доберешься до желанной цели.
- Стать шлюхой?
- Всем время от времени приходится принимать компромиссные решения.
Элейна вскочила, быстро подошла к окну, потом к двери, снова вернулась к кровати.
- Это ужасное решение. Я не могу отдаться Эдоарду в обмен на то, что он потом мне даст. А если я откажусь, дядя Гиаберто в очередной раз заколдует мой портрет. - Элейна с вызовом посмотрела на Кабрала, надеясь увидеть изумление на его лице.
Но ее слова его совсем не удивили.
- Лучше выходить на дорогу с открытыми глазами.
- Я узнаю, что они снова не наложили чары на мой образ, если буду продолжать испытывать к нему отвращение. Но разве можно лечь в постель с мужчиной, на которого даже смотреть противно? По крайней мере, если они сделают по-своему, моя жизнь превратится в сон.
Кабрал снова попытался разгладить рукава - бессознательное движение человека, который когда-то уделял много внимания своей внешности.
- Женщины выходят замуж, чтобы принести пользу своей семье, а вовсе не следуя зову сердца. Твоя бабушка, Лейла, моя дорогая сестра, была исключением. Она любила Северина и стала его женой, отлично зная, что он умрет раньше нее. Великий герцог Ренайо желает заполучить Аласаис де Гхийас в жены Эдоарду совсем не потому, что у нее хорошенькое личико. Брак с ней возведет его сына на трон обеих стран. Ренайо не забыл, что Энрей назвал своим наследником его, а не Иво.
Элейна подошла к окну, выглянула во двор - в фонтане вода переливалась из верхней чаши, стекала вниз по выложенному желтой и голубой плиткой орнаменту в ярко-желтый бассейн, где тут же начинали резвиться веселые пузырьки.
- Может быть, Элейне будет легче, - тихо сказала Беатрис, - если мама и папа разрешат мне сопровождать ее в Чассериайо. У нее там будет подружка.
- Ты же не замужем, - напомнил ей Кабрал.
- У меня есть маленький сын.
- Верно. Я думаю, это отличная идея, Беатрис. Дон Эдоард, к сожалению, не самая приятная компания, если только ты не без ума от лошадей и гончих до такой степени, что больше ничего тебя не интересует. Однако для роли дуэньи ты не годишься.
- А что ты думаешь насчет жены Дэво, Мары? - Беатрис задала этот вопрос так, словно у нее уже давно созрел предложенный вариант и готовы все возможные возражения. - Она может выступить в роли дуэньи, а я буду подружкой и компаньонкой.
- А почему бы и нет? - отвернувшись от окна, неожиданно беспечно сказала Элейна. - Я с удовольствием буду проводить время в твоем обществе, Беатрис. Как и всегда. Может быть, тогда это окажется не столь ужасно. - Голос ее сорвался.
- Значит, ты согласна? - спросил Кабрал. Элейна не стала кивать. Выбрав этот путь, она пойдет по нему с открытыми глазами.
- Да. Даю слово. Если мне разрешат рисовать...
- Между примерками, меннина, - оживился Кабрал. - Тебе будет необходимо обзавестись парадными туалетами, костюмами для прогулок и езды верхом, самыми разнообразными пеньюарами. Ты станешь принимать гостей, ходить на балы...
Жизнь при дворе! Даже подумать противно. Но деваться некуда, она согласилась.
- Я могу заменять тебя во время примерок, - поспешила предложить Беатрис, точно предвидела, что слова Кабрала вызовут у Элейны бурю негодования.
Ради нее Элейна смолчала.
Кабрал поднялся и поцеловал каждую из сестер.
- Могу я сообщить слуге из Кастейи, что ты не возражаешь против покупки графом Малдонно твоей картины?
Весьма впечатляющий заключительный штрих к разговору.
Ее работа попадет в коллекцию до'Кастейа! Элейна лишь молча кивнула. Кабрал снял картину с мольберта и ушел.
Матра Дольча! Все произошло так быстро. Невозможно себе представить Беатрис защищает ее! Элейна неожиданно рассмеялась.
- Ты не сможешь заменить меня на примерках. Но с твоей стороны это было очень благородно.
- А тебе захочется простаивать часами, пока портнихи будут возиться с твоими новыми туалетами?
- Нет, конечно. Ты же знаешь, я терпеть не могу...
- В таком случае успокойся. У нас с тобой почти одинаковые габариты, так что это не будет иметь особого значения. Доверься мне, Элейна. И никому ничего не говори. Все будет хорошо.
Глава 61
Сарио Грихальва стоял у огромного стрельчатого окна, сквозь которое в ателиерро лился свет. Солнце было яркое и теплое; еще один безоблачный день в эту отвратительную, сухую зиму. Остальные Вьехос Фратос собрались в конце длинного ателиерро, рядом с печкой, наблюдая за тем, как юный Агустин Грихальва прикусил губу, прежде чем взять в руки ланцет и сделать надрез на пальце.
Сколько перемен! Вместо того чтобы, как это было принято раньше, предоставить каждому иллюстратору собственную мастерскую, они взяли и расширили ателиерро, где работали лишенные Дара художники. Сарио возмущала необходимость изображать одобрение, видя, как старые традиции отбрасываются в сторону, словно испорченное полотно. Но когда он все же пытался протестовать, на его одинокий голос никто не обращал внимания, или - что еще хуже окружающие начинали поглядывать на него чересчур подозрительно. С раздражением он наблюдал своими новыми, молодыми, Обладающими таким острым зрением глазами иллюстратора, как алая капля набухала на бледной коже Агустина, потом ее стряхнули в крошечный флакончик, где она и будет храниться.