Твой преданный брат Агустин.
Тебе, наверное, интересно, чем я пользовался. Я смешивал чернила со слезами и потом, чтобы придать им силу.
Чтобы придать им силу. Интересно, другие иллюстраторы тоже так начинали? Сожалели о том, что потеряли? Однако иллюстраторы, с которыми она была знакома, власть Чиевы до'Орро ставили выше отцовства. На их месте она поступила бы так же.
Элейна сжала кулаки.
"Я никогда не буду жалеть о том, чего не в силах изменить". Она развернула третье письмо.
Милая Элейнчта!
Пожалуйста, не забывай сжигать мои письма. Я боюсь, что тио Гиаберто подозревает меня, но я ничего ему не скажу. Ни в коем случае. Мне совсем не по душе их стремление мною управлять. Я должен им подчиняться и не задавать никаких вопросов. А стоит мне что-нибудь спросить, как они начинают кудахтать и говорить про тебя всякие гадости, но я не позволю им тебя ругать. Ты талантливее любого из них! Даже если они и иллюстраторы. Ты - настоящий художник! Вот так! У меня есть новости. На карету Никою напали бандиты, и она перевернулась. Он сломал обе ноги и руку, а рука так воспалилась, что Вьехос Фратос вызвали санкту. Однако прошел слух, будто это были вовсе не бандиты, а простые люди, они требуют, чтобы снова созвали Парламент и провели там голосование по новым налогам, вводимым Великим герцогом. Тио Гиаберто списывает это на дурное влияние взбунтовавшейся толпы, которое пришло к нам с севера. Кое-кто считает, что озверевшие простолюдины расправились со всей королевской семьей в Гхийасе, но мне кажется, люди не способны на такое злодейство. Мама постоянно заходит ко мне, чтобы проверить, сплю ли я, поэтому я не осмеливаюсь долго жечь свечу. Надеюсь, ты счастлива. Твои записки очень коротки, но, наверное, ты права - тебе следует соблюдать осторожность.
Твой преданный брат Агустин.
Она не бесплодна.
Она - художник.
Элейна засмеялась. Ведь эти слова произнес иллюстратор, значит, они правда. Даже если этот иллюстратор ее младший брат.
"Пожалуйста, не забывай сжигать мои письма".
Эйха! Теперь уже поздно. Она подошла к маленькому столику, где стояла масляная лампа. Зажгла ее, сняла стеклянный колпак и поднесла к огню первое письмо. Оно сразу загорелось, распространяя приятный запах.
- Элейна? Я почувствовал... - Дон Рохарио умолк и остановился у двери в комнату.
За его спиной просматривался обеденный зал - длинный стол и двенадцать стульев, две массивные горки с многочисленными статуэтками из слоновой кости и фаянса; высокие окна выходили в парк. Какие ужасающие обои! Пергамент горел, а Элейна не могла отвести взгляд от элегантного Рохарио; за его головой отвратительно бледный херувим парил над золоченым лесом.
- Осторожно!
Она рассмеялась, бросила обгоревший кончик письма и подула на пальцы.
- Извините. Вы напугали меня - ведь я пыталась замести следы.
- Понятно. - В одной руке он держал книгу; пыльный, потрескавшийся кожаный переплет странно диссонировал с его строгим утренним костюмом и аккуратно застегнутыми пуговицами.
Конечно, Элейна забыла о его обещании почитать ей, пока она рисует.
- Это Послания моего брата. Ему всего пятнадцать. Он пишет мне весьма откровенные письма и по прочтении просит их сжечь. Ему не хочется, чтобы они попали в чужие руки.
К ее удивлению, Рохарио побледнел и отошел к окну.
- Однажды, когда мне было пятнадцать, я написал девочке стихи, - сказал он, не глядя на Элейну.
- Она их сожгла?
Рохарио стоял к ней спиной, и Элейна не видела выражения его лица. Он покачал головой.
- Моя мать их нашла.
- Вот как!
Элейне вдруг захотелось узнать, что сказала ему мать, но постеснялась спросить. Она сунула в огонь второе письмо и молча смотрела, как огонь пожирает его. Потом третье. Теперь секретам Агустина ничто не угрожает.
Молчание стало напряженным. Внезапно Элейна поняла, как много людей узнает об Эдоарде и Беатрис. От унижения у нее все сжалось внутри.
- Вы, наверное, чувствуете себя неловко, - как бы читая ее мысли, вдруг сказал Рохарио, - ведь Эдоард взял Беатрис в качестве любовницы. Надеюсь.., вас это не слишком огорчило.
- На самом деле я не хотела быть любовницей Эдоарда, - чересчур поспешно молвила она. - И не то чтобы Эдоард мне не нравился... Этого пожелала моя мать, но я просто... - Она совершенно запуталась. - Эйха! Я веду себя глупо, не так ли?
- Я так не думаю.
Элейна стряхнула с пальцев последние крупинки сажи и подошла к портрету Эдоарда.
- Я должна его закончить до приезда гостей.
- Матра Дольча! Я совсем о них забыл. Как я ненавижу вечеринки Эдоарда!
- Я тоже не люблю подобных сборищ. Однако Беатрис будет довольна.
Он вздохнул.
- Надеюсь, вы простите меня, если я скажу, что хотел бы находиться подальше отсюда.
- А почему мы должны здесь оставаться? - неожиданно согласилась Элейна. Мне нужно закончить портрет. Я вовсе не обязана участвовать в вечеринке дона Эдоарда и его благородных гостей!
- Возможно, ваши родные и будут рады принять вас, но я совсем не уверен в том, что мой отец захочет меня видеть.
- А зачем нам возвращаться домой? - Эта мысль показалась Элейне необыкновенно привлекательной. Она больше не нуждается в своей семье, да и семья в ней тоже. - Бабушка оставила мне небольшое наследство. Совсем немного, но достаточно, чтобы снять комнату в Мейа-Суэрте. Я смогу заработать на жизнь заказами. Многие художники так поступают. - "Но ведь ты одинокая женщина", подумала Элейна. - Впрочем, это, конечно, невозможно. Нарушение обычаев, да и чувствовать себя в безопасности я не смогу.
Она с пристрастием посмотрела на портрет Эдоарда. Почему эта мысль не пришла ей в голову раньше? Художники и рисовальщики всегда могут заработать на жизнь. Если она сумеет найти богатых клиентов... Но за стенами Палассо молодая женщина без отца, брата или мужа станет легкой добычей любого мерзавца.
Она повернулась к Рохарио. Почему бы и нет? Да, это рискованно, но в жизни каждого человека наступает момент, когда следует закрыть глаза и довериться судьбе. Дерзость замысла ошеломляла. Она не может жить одна, без друзей, в Мейа-Суэрте. Но если у нее будет надежный спутник, брат...
Глава 68