— Хватит, — улыбнулся Салмоор, подставляя руки.
Душистый запах клевера ударил ему в ноздри, сразу отяжелела голова. Он посмотрел на Тунук. От его пристального взгляда Тунук стало не по себе. Вдруг Салмоор отбросил клевер в сторону и взял ее за руку. Тунук не знала, что делать. Сердце ее бешено колотилось, будто стараясь выскочить из груди.
— Тунук, милая моя. Ты не ответила на мой вопрос. Если ты согласна, то мы — две половинки — станем одним целым…
— Я подумаю… — еле слышно прошептала Тунук.
Салмоор радостно обнял ее своими сильными руками, поцеловал, закружил вокруг себя. У Тунук затуманилось в глазах, тело ее горело огнем. Опомнившись, Тунук попыталась оттолкнуть Салмоора. Но он обнял ее еще крепче, страстно целуя, прижал к себе. В ноздри Тунук ударил запах мужского пота, она закрыла глаза. Давно забытый запах мужчины… Тунук еле смогла взять себя в руки.
— Уходите! — с трудом проговорила она. — Уходите! Что скажут люди, если увидят…
Салмоор осторожно отпустил ее, молча вскочил на коня.
Телега, дребезжа, катилась по каменистой дороге.
— Тунук, ты не спишь? — спросил Карагул.
— Нет.
— Помнишь, Кербез, как мы с Сатаром подрались?
— Помню, конечно.
— Расскажи, Карагул, — попросила Тунук.
— Ну, слушай, — охотно согласился тот. — Уулча в тот день заболела, а в обед заведующий фермой должен был раздавать корма для коров дояркам. Пришлось мне пойти. Захожу в склад, а Сатар сразу в крик:
«Почему Уулча не пришла? Она должна сама за себя работать!»
Я ему говорю, мол, заболела она. А он опять кричит:
«Разленились все! План не выполняете!»
Вижу я — навеселе он. Но сдержаться не смог. Думаю: «До каких пор он, как пес, будет на всех кидаться?!»
«Ты сам в этом виноват!» — говорю.
«Как это я? Ты что мелешь?» — кричит Сатар.
«Дойку по графику проводишь? Нет. Доярок контролируешь? Нет. Только иногда, как сейчас, гавкаешь спросонья. Все на учетчика переложил, а сам пьянствуешь!»
«Ух, ты, всезнайка! Еще что скажешь?»
«Корма дояркам недодаешь. А потом остатки налево сбываешь. И с сеном точно так. А как же план потом выполнять?» — спрашиваю.
Тут Сатар разозлился как собака:
«Ах ты, сволочь! Выходит, ты один все знаешь? Почему же тогда никто об этом не болтает, кроме тебя? Правдолюб нашелся!»
«Эх, нельзя с тобой говорить по-человечески!» — говорю.
А Сатар побледнел, выхватил из-за голенища камчу:
«Умник, мать твою!» — и как хлестнет меня камчой, аж шапка с головы слетела.
Я опешил. Потрогал висок — кровь. Бабы завизжали, растащили нас.
Стиснул я зубы, сдержал себя. Кербез мне быстренько голову перевязала. Женщины отпустили Сатара, а он опять на меня идет. Довольный, скалится:
«Хромуша несчастный! Шел бы ты лучше в доярки вместо бабы своей!»
Отошел я чуть-чуть назад, а потом с разгона как бодну его в грудь! Он и растянулся на полу. Поднялся кое-как и опять на меня лезет. Я его снова головой, да прямо в рожу. Тут он затылком о стенку шмякнулся и затих. Бабы визжат, а некоторые и смеются. Потом побрызгали водой холодной на Сатара, в чувство привели.
— Я даже испугалась. Как бы не помер, думаю, — вставила Кербез.
— На другой день жена его, Майра, к нам домой пришла, — продолжил свой рассказ Карагул. — Говорит, мол, в одном аиле живем, соседи почти, разве можно ссориться. Мол, все у колхоза воруют, колхозного добра на все хватит.
— Тут уж я не выдержала! — перебила мужа Уулча. — Говорю ей: «Да ты что, Майра? Мало того, что колхоз обворовываете, кулаками размахиваете, так еще и учить нас собрались?» Майра покраснела: «Нет, что ты, Уулча! Сатар меня прислал. Сам не смог прийти — в постели лежит. Сказал: «Пусть Карагул простит меня. Не будем шум поднимать, друг друга позорить».
— Сам-то небось побоялся прийти, — заговорил опять Карагул. — Но я не стал связываться. «Майра, говорю, я шума поднимать не буду. Лишь бы Сатар понял свою ошибку». Ну, Майра успокоилась, заулыбалась… На следующий день встретил я Сатара. Подошел ко мне.
«О Карагул, дорогой, здорово! Голова, однако, у тебя, железная! Чуть богу душу не отдал. Давай зайдем ко мне, поговорим».
Зашли мы к нему в контору. Он сразу из стола бутылку водки вытащил, налил мне полный стакан:
«Виноват я, Карагул. Выпьем за то, чтобы не ссориться больше никогда!»
«Нет, я не пью», — говорю.
«Ну, хоть пригуби тогда! Будем друзьями».
«Вот лисица!» — думаю. Пригубил я чуть-чуть.
«Кстати, дорогой! В стаде Керимбека одна корова ногу сломала. Председатель выделил ее для работников нашей фермы. Тебе сколько мяса выписать?»