— Это что ж на буксир брать придется? — неуверенно произнес сержант.
— Буксир легкая добыча для врага, — не согласился с такой пропозицией Константин. Офицер задумался.
— Так не бросать же золото! — воскликнул Петренко. Шастающий неподалеку Кузьмич напряг слух.
— Никто золото бросать не будет. Надо его перегрузить в другой грузовик, — принял решение Сергей Владимирович.
— Куда же еще? Грузовики и так полные, — не понимал сержант.
— Обкомовский разгрузим и освободим место, — пояснил Карпов.
— Как обкомовский? Там же архив?
— Что для страны важнее, золото или архив? — повысив интонацию, спросил лейтенант.
— За архив нас по головке не погладят. Если он попадет к врагу…
— Никто его оставлять врагу не собирается. Подберите удобное место и сожгите документы. Всю ответственность беру на себя.
— Есть! — козырнул сержант.
— Петров, веди сюда обкомовского водилу, — распорядился Петренко.
— Товарищ лейтенант, тут у меня еще такое, — замялся Константин.
— Что еще?
— Я по поводу убитых в лесу. Мне кажется, что я одного из них узнал, — доложил шофер.
— Говори.
— Там грузин был, усатый такой. Он меня возле Кардымого обогнал. Помните, там затор случился?
Сержант утвердительно кивнул головой, подтверждая тем самым этот факт.
— И что ты этим хочешь сказать?
— Он на ЗИС-5 водителем был, а на борту машины надпись «Смерть фашистам». Эта машинка в лесу стояла с НКВДистами.
Лейтенант переглянулся с Петренко.
— Ты хочешь сказать…?
Петренко почесал скулу.
— А ведь они нас ждали. Майор Харитонов спутал их планы, — произнес сержант.
— Диверсанты, — подвел итог Карпов.
— Если это так, то и под Смоленском это были не бандиты. Они плотно сидят у нас на хвосте. Значит, и сейчас где-то выжидают. Засиделись мы здесь. Партийный архив сжечь весь, до последней бумажки. Золото из нерабочего грузовика перегружаем и едем в Вязьму.
Петренко похлопал одобрительно Митюшина по плечу.
— Молодец, глазастый!
В этот момент дружок Костика, как раз повернулся в их сторону и увидел эту сцену. Теперь у Петрова не оставалось сомнений, что Митюшин действительно ходит у сержанта в любимчиках. С уничтожением документов получилось не так быстро, как хотелось. Стопки бумаг с протоколами заседаний, решениями комиссий, жалобами, личными делами коммунистов горели очень плохо. Их постоянно приходилось шерудить палками. Оставив возле машин пару часовых, все остальные собрались у овражка, в котором полыхал костер. Деревенские с интересом наблюдали, как военные копошатся в овраге. Между зевак вклинилась и Полина Егоровна, вынырнув из человеческой массы поближе к колхозному бригадиру.
— За кем наблюдаем? И что они там палят? — посыпались вопросы.
— Документы жгут.
— И что у них в остальных машинах тоже документы? — хотела она узнать побольше.
— Тебе какое дело, что они везут? Может это военная тайна? — умничал Кузьмич.
— Тайна, так тайна. Ты вот, что скажи, сколько гостей ставил на постой? Это надеюсь не тайна? — сменила направленность вопроса женщина.
— Десять человек. Девять военных и одного гражданского, — не стал играть Кузьмич в мальчиша-Кибальчиша. Теперь после этих слов, ни какой тайны с появлением ее второго постояльца не оказалось. Она лишь только уточнила.
— Гражданский, это их молоденький инженер?
— Какой инженер? Водитель. И вовсе не молоденький.
— Это точно? Ты ничего не перепутал? — заколотилось сердечко в груди Полины.
— Поля, я, сколько лет бригадир? Ничего я не путаю. Не пойму, о каком инженере ты говоришь?
— Да так, — не стала вдаваться в подобности вдова. С этим Вовой оказалось не все так просто. Она и сама решила понаблюдать за военными, чтобы убедиться, что Кузьмич действительно сказал правду. Для деревенских жителей поглазеть за приезжими было своего рода развлечением. Все равно после дождя делать особо было нечего. Военные подогнали освободившийся ЗИС к поврежденной полуторке. Местных близко не подпускали, чтобы те не видели, что красноармейцы перегружают. Ящики были тяжелыми. Митюшин пыхтел с остальными, таская тяжести с одного места в другое. Самолет, когда обстреливал машину, то повредил не только мотор, но и разбил несколько ящиков. Сквозь потр ощенные пулями доски в кузов просыпались монеты золотой чеканки. Пришлось их собирать в ведро. Костик поднимал монетки и незаметно засунул одну за голенище сапога. Закончив работы, они разошлись по своим автомобилям. Головная полуторка, просигналив на прощание селянам, потянулась по размокшей дороге в сторону просеки ведущей к шоссе.