— Наверное, своей. Не помню. Лег в постель, закрыл глаза и очутился здесь, — не соврал Кузнецов.
— Это понятно, — кивнул водитель на его пижаму.
— И каково быть призраком?
— Не знаю. Полностью не осмыслил. Образовались какие-то пробелы в памяти.
Костя весело хмыкнул.
— Не мудрено.
— Может, поможешь мне их восполнить? — попросил помощи Владимир.
— Я? Ну, ты даешь! Чем я могу призраку помочь?
— Ответь на несколько вопросов. Какой сейчас год?
— 1941 понятное дело. Ты когда представился то? — продолжал общение Митюшин. Этот вопрос Володька оставил без ответа.
— Где мы сейчас? — продолжал интересоваться Кузнецов.
— Под Смоленском.
— И куда едем? Что везем? — посыпались вопросы. Тут Митюшин насторожился.
— Не похож ты на призрака. Уж больно любопытен, и не прозрачный, как они бывают. Шпион ты, немецкий, — потянулся Костя за карабином, который стоял у него за спиной. Как бы он тут с ним развернулся, непонятно, но то, что парень принял его за врага, было не очень хорошо. В молодости Володьке снились женщины, и в своих эротических грезах присутствовало ощущение реальности, но сейчас реальность просто била фонтаном. От того, что водитель потянулся за оружием и отвлекся от управления транспортным средством, грузовик повело в сторону кювета. Кузнецов перехватил руль и всем телом прижал шофера к дверце.
— Какой шпион? В пижаме? Пусти ствол! Пусти, говорю. Сейчас слетим с дороги и перевернемся.
Это предупреждение подействовало. Костя взялся за баранку двумя руками.
— Ты кто такой и откуда здесь взялся? Руки теплые, значит не покойник.
— Молодец! Догадливый.
— Послушай Вова или как тебя там? Я сейчас остановлюсь и тебе конец. Ты влез в машину с секретным грузом, и лейтенант тебя поставит к стенке. Никто с тобой разбираться не станет. Ты явно немецкий агент, — угрожающе сообщил водитель, все еще косо посматривая на карабин.
— Дурак, ты Костя! Ты видел, как я садился к тебе в кабину? Нет? А когда выскакивал из машины, то почему тогда твой лейтенант меня не застрелил? Молчишь? А может он меня не обнаружил? Может меня просто не стало?
— Но, так не бывает! — не знал, как это все объяснить военный.
— Ты ведь не призрак?
— Не призрак, призрак, какая разница? — сопел Володя.
— Если остановишься, то я снова исчезну, а тебе влетит от твоего лейтенанта. Хочешь попробовать еще один раз? — схитрил Кузнецов, сам не зная механизма перехода в другое состояние. Судя по физиономии Митюшина, рисковать он не собирался.
— Это какой-то фокус? — хотел Константин хоть что-то услышать для пояснения возникшей ситуации.
— Что тебе надо?
— Мне? Ничего мне не надо. Я хочу проснуться и забыть этот кошмар, — нервничал Владимир.
— Так ты спишь или помер? — задавал наводящие вопросы Костя.
— В том то и дело, что сам не разобрался. Лег дома в постель, закрыл глаза и оказался здесь с тобой.
— А-а, пижама! — не договорил Митюшин, отнеся эту улику с формой одежды, как доказательство версии гостя.
— Я же говорю, что лег спать, — пытался пояснить необъяснимую ситуацию Кузнецов.
— Чертовщина какая-то! — не верил ему солдат.
— Разве можно, вот так лечь спать, и проснуться неизвестно где?
В ответ Владимир только тяжело вздохнул.
— Мало того, что неизвестно где, так еще и неизвестно когда!
— Не понял? — повернулся к нему военный.
— Я живу совсем в другое время, — признался сотрудник строительной фирмы.
— То есть? — ждал пояснений Митюшин.
— Я из будущего, — ошарашил Володька парня своим признанием. Костик ударил по тормозам. На этот раз лоб Кузнецова остановился в сантиметре от рамы лобового стекла. Сзади просигналили. Митюшину пришлось продолжить движение.
— Я правильно услышал?
— Правильно. Мое время еще не настало. Я родился после войны, — продолжал Владимир удивлять парня. Это признание даже развеселило водителя.
— Эко ты хватил! Лучше бы ты был из Абвера, так понятней. Нет, брат, все равно я тебя сдам лейтенанту. Вот сделаем остановку, и сдам! — уверенно сказал Костя, не желая верить в эту ересь.
— Как хочешь, — пожал плечами Кузнецов, в тайне надеясь, что ночью остановок не будет, а утром он проснется и забудет этот кошмар. Солдатик, не отказавшись от принятого решения все же ради интереса поинтересовался.