Ольга склонилась над мужем и затормошила его за плечо.
— Вова, Вова, просыпайся!
Он поднял веки. В глазах какая-то пелена. Это даже напугало молодую женщину, и она отпрянула от Кузнецова. И тут пришедший в себя Владимир сместился на край дивана и сплюнул на ковер сгусток крови и слюны. В этой бело-красной каше она увидела твердый предмет цвета слоновой кости. Это был зуб Кузнецова. Сам по себе поступок неслыханный! О какой культуре тут могла идти речь? А новый ковер? Что теперь делать с ним? Отдавать в химчистку?
— Вова, что происходит? Ты можешь объяснить, откуда этот запах?
Муж присел и обвел каким-то безумным взглядом комнату. По его щеке к подбородку, перепачканному кровью, потекли слезы.
— Дома! — тихо сказал он, и в этой фразе чувствовалась какое-то облегчение, и даже умиротворение. Так говорят люди, которые возвращаются в родные края, после долгого отсутствия.
— Я живой! Успел! Все-таки успел! Нате выкусите, суки! — показал он неприличный жест рукой, каким-то своим вымышленным оппонентам.
— Скажи, что произошло? — растерянно повторила жена. Володя потрогал свою челюсть с отсутствующим зубом. Его взгляд упал на стрелки будильника. Кузнецов схватил советский раритет и ткнул им в лицо Оли.
— Зачем ты сделала это? Кто тебя просил? Меня могли убить.
— Кто тебя мог убить? — чуть не плакала женщина.
— Фашисты. Они выбили мой зуб.
Владимир притронулся к своему боку и скривился от боли.
— Умеют же сволочи бить.
Мужчина поднялся на ноги и зашагал, прихрамывая к ванной комнате.
— А с ногами что? — уже и не знала о чем спросить Оля.
— С ногами? Это ты Оленька виновата. Зачем было с меня кроссовки снимать?
Причем Оленька звучало не так ласково, как обычно, а даже грубо, с каким-то негативным подтекстом.
— Но, кто же спит в обуви? — не знала она, как оправдаться перед возмущенным мужем.
— Я сплю. По твоей воле мне пришлось бегать по лесу босиком.
— Какому лесу? — простонала супруга.
— Я тебе уже говорил, но ты не хочешь меня услышать. Когда я здесь засыпаю, то переношусь в 1941 год. И это не выдумки и никакой психиатр здесь не поможет. Заснул я в обуви, а ты ее сняла, и я очутился в другом мире босиком. Знаешь, каково бежать под пулями по лесу с босыми ногами?
— В тебя стреляли?
— Стреляли? Это детский лепет. Меня пытали, и если бы я не проснулся, то, наверное, просто умер во сне. Я же тебе говорил. Здесь врачи бессильны. И не надо думать, что все это происходит у меня в голове. Мне выбили зуб, я поранил ноги.
Владимир похромал на кухню и вытащил из мусорного ведра белый халат.