Народный хор прокричал:
— Так все и было! Так все и было!
Больше сотни моряков, лаццарони, портовых рабочих собралось на набережной.
Ропот негодования прокатился по их рядам…
— За что арестовывают Паоло?
— Что сделал этот блондинчик?
— Чего они хотят от Короля набережных?
И толпа пришла в волнение.
Но Паоло хотел, чтобы его арестовали. Он обратился к герцогу:
— Видите эту толпу, ваше превосходительство?
— Вижу, синьора.
— Она недовольна.
— Так и есть.
— Эти люди собираются освободить меня.
— Они не посмеют.
— Гм-м!.. Сейчас их здесь не более сотни, но вскоре вы увидите перед собой пару тысяч. Что будете тогда делать?
— Армия нам поможет.
— Армия! — воскликнул Паоло, пожимая плечами. — Да армия боится лаццарони как огня, ваше превосходительство, и вам это отлично известно. Позвольте мне поговорить с этими людьми. Я их успокою.
Герцог нашел, что для заговорщицы его пленница чересчур уж услужлива.
— Ну что ж, синьора, поговорите, — молвил он, — поговорите. Вам эта любезность зачтется.
Паоло взобрался на плечи Вендрамину и с этой импровизированной трибуны прокричал в толпу:
— Друзья, позвольте мне пойти в тюрьму; речь идет о недоразумении, которое вскоре прояснится. Если завтра меня не отпустят, приходите ко дворцу с требованиями моей свободы; король слишком вас любит, чтобы отказать в подобной просьбе.
Эти несколько словно успокоили толпу, словно по волшебству.
Но народ не расходился.
«Боже мой! — подумал герцог. — Какой же властью обладает эта женщина? Этот заговор крайне опасен; должно быть, у нее повсюду есть сторонники».
И добавил себе под нос:
— Ничего, мерзавка, уж я постараюсь, чтобы ты сгнила в тюрьме.
Он взял понюшку табаку.
Вид берестяной табакерки напомнил герцогу о пропаже, и он вновь помрачнел.
— Я добьюсь от короля разрешения на допрос этой негодницы. Уж у меня-то она заговорит!
С этой мыслью он затянулся.
Отправились искать и вскоре нашли кориколо[12], чтобы транспортировать пленников.
В этот миг Пало услышал душераздирающий крик о помощи; он доносился с той стороны, в которую направилась молодая женщина, и повторился два раза.
Юноша вскарабкался на повозку.
Сквозь сумерки он заметил человеческий силуэт, пытавшийся отбиться от нескольких ему подобных; последние были столь неприятными с виду, что, вне всякого сомнения, должны были принадлежать сбирам его величества Франческо.
Король набережных понял, что маркизу задержала полиция, судя по всему, в тот самый момент, когда она пыталась добраться до американского брига, и причиной тому, вероятно, была политика.
Вендрамин уже тоже залез на повозку и смотрел на женщину, и Паоло сказал другу:
— Разрывай свои путы и разыщи Гондоло; я видел его в толпе. Пусть его люди сделают вид, что хотят меня освободить, начнут досаждать полиции и сопроводят меня до дворца, только скажи ему, что силу применять не надо. Обо всем остальном я позабочусь сам. Ты же возьми человек двадцать парней и постарайся спасти ту женщину, что шла перед нами. Доставьте ее на американский корабль. Скажи ей, что если у нее есть хоть на су благодарности, то пусть дожидается меня там всю ночь; скажи, что попытаешься вырвать меня из лап полиции, организовав мятеж. Ты все понял?
Мрачное лицо Вендрамина на миг просветлело:
— Да.
Мысль друга Вендрамин уловил на лету, хоть и не сумел постичь цели.
— Иди же! — сказал Паоло.
На набережной уже собралось порядка пятисот человек, готовых заварить небольшой мятеж ради своего идола и подраться с полицией и армией.
В мгновение ока Гондоло организовал людей, распределил роли, и толпа взревела от возмущения.
Обеспокоенный, герцог взобрался на повозку.
— Прошу вас, синьора, — пролепетал он дрожащим голосом, — успокойте ваших друзей; сбежав, ваш товарищ привел их в ярость.
И бедный министр рассыпался в мольбах.
Но Паоло сказал ему:
— Они слишком возбуждены. Уж не думаете ли вы, ваше превосходительство, что я смогу перекричать эту толпу?
Министр, видя, что возмущение растет, сполз на землю и затерялся сначала среди сбиров, а затем и в толпе, посреди которой он кричал во весь голос: «Долой полицию!»
Корнарини не хотелось оказаться битым! Почувствовав себя в относительной безопасности, он побежал в первую же казарму; армия уже готовилась встать под ружье. То был швейцарский полк.