В безлюдном сквере, заросшем густыми кленами и липами, Александр Кузнецов догнал мастера.
— У меня есть товарищ... Я оставил его в опасном месте... Ему надо помочь....
Поляк, не повернув головы, сердито оборвал:
— Я сказал — отстаньте на пятьдесят шагов и идите без всяких разговоров.
Наконец они прошли в какой-то тесный двор, обнесенный дощатым забором.
— Подождите меня здесь, — распорядился поляк и вошел в дом.
Вскоре туда же пригласили Кузнецова. Он поднялся на второй этаж.
Хозяин со шрамом над правой бровью поднял сомкнутую в кулак руку и торжественно произнес:
— Рот фронт!
— Рот фронт! — ответил гость.
Александр Кузнецов рассказал об Аркадии Ворожцове. Хозяин — мастер модельной обуви Чехович — успокоил пришельца:
— Заметем ваши следы — найдем товарища. А пока придется немного подождать.
Чехович вышел во двор и быстро вернулся. В руках у него были серый костюм, новый, кофейного цвета, плащ и бежевая шляпа. Александр Кузнецов переоделся, осмотрел себя в зеркало. Он стал совершенно другим человеком: стройнее, солиднее, несравненно моложе.
— Теперь можно и в путь, — предложил хозяин.
Выйдя в прихожую, он предупредил гостя:
— Идите позади меня на пятьдесят шагов. Нам встретится человек. Я поздороваюсь за руку, и вы пойдете за ним.
— Ясно.
У большого книжного магазина Чеховича остановил моложавый мужчина в коричневом костюме. Поздоровались за руку, перебросились парой слов. Чехович пошел вперед, а мужчина в коричневом костюме повернул круто вправо. «Свой», — решил Кузнецов и направился за новым провожатым.
Человек шел не спеша, заложив руки за спину, будто совершая прогулку.
В конце улицы провожатый снова повернул вправо. Теперь путь лежал почти в противоположном направлении. Потом и этот таинственный провожатый, как эстафету, передал Александра Кузнецова третьему лицу. Тот вывел его на окраину города. За железнодорожной насыпью, в кустах жимолости, состоялось знакомство.
Поляк снял шляпу, обнажив белую голову, и, здороваясь с русским за руку, сказал:
— Юзеф Домбровский.
— Александр Кузнецов.
А в квартире, где остался Аркадий Ворожцов, вскоре появился человек в клетчатой ковбойке и представился:
— Я сосед вашей хозяйки...
— Будем знакомы, — произнес Ворожцов, протягивая руку поляку.
— А почему не называешь имя?
— Зачем?
— Не пугайся, товарищ, я помогу тебе.
Аркадий Ворожцов назвал себя.
— Хозяйка боится, — продолжал поляк. — Тут во дворе живет немец — дворник. Он нехороший человек. Видел тебя и хочет сообщить в полицию.
— Куда же мне деться?
— Пойдем со мной. Я найду укромное место.
Они прошли в другой двор и поднялись на чердак четырехэтажного дома. Там Аркадий Ворожцов временно и устроился. Ему требовалось скоротать час-другой до прихода Александра Кузнецова. Но не пришлось... На чердаке снова появился запыхавшийся поляк в ковбойке.
— Беги, товарищ! Дворник пошел в полицию...
Аркадий Ворожцов выскочил на улицу, завернул в переулок и, заметив мчавшихся на мотоциклах гестаповцев, спрятался за забор у разбомбленного дома.
Наблюдая в щель за мотоциклистами, он заметил, что в коляске второй машины, полуразвалившись, ехал рыжий Федька.
— В сыщики подался, продажная душа! — проворчал Ворожцов.
Прошел день, второй... Ночевал Аркадий в сточной трубе и в каком-то полуразрушенном бараке. На скитаниям, конечно, должен прийти конец.
На третий день Аркадий покинул Лодзь, чтобы укрыться где-либо в пригородном поселке.
Позади остался пустырь. Показалась железнодорожная насыпь. За ней, у моста, работали люди. Аркадий поравнялся с группой рабочих, вынул сигарету и знаком показал: нет ли спичек?
От группы отделился молодой, загорелый парень. Подошел. Протянув спички, поляк слегка наклонился и спросил:
— Ты есть Ворожцов Аркадий?
Ворожцов отступил на шаг.
— Мы ищем тебя, — быстро говорил поляк. — Нам уже известно. Мы — свои люди.
Аркадий все еще не решался признаться.
— Я из Закарпатья, — объяснил он. — Не маю желания воевать ни с русскими, ни с немцами. Я шукаю работу...
Тут из кустарника торопливо вышел уже знакомый Аркадию хромой костельный сторож. Ворожцов увидел его и, распахнув руки, бросился на грудь старику.
— Видишь, как оно получается, — приговаривал старый знакомый. — Вот и снова встретились.
— Вы уж меня извините, — оправдывался Ворожцов перед молодым поляком. — Я немного перетрусил, когда вы назвали мою фамилию.