‘Мне очень жаль, но больше ничего нельзя сделать, - пробормотал доктор, хотя человек, с которым он разговаривал, плохо понимал по-арабски. Борода доктора была тонкой и серебристой, а под глазами виднелись глубокие морщины и желтоватые мешки. Он практиковался в своем ремесле почти пятьдесят лет и приобрел вид мудрости и почтительности, которые успокаивали и убеждали большинство пациентов, находившихся на его попечении. Но этот человек был совсем другим. Его раны были настолько серьезны, что он вообще не должен был оставаться в живых, не говоря уже о том, чтобы сидеть практически вертикально в постели. Ему ампутировали одну руку, и только Аллах милосердный знал, как это делается. Его грудная клетка с той же стороны тела напоминала бочонок, в который был воткнут боевой топор. Большая часть его кожи все еще была обожжена и покрыта волдырями, а аромат цветов, которые росли в таком изобилии под открытым окном, терялся в запахе жареной свинины, горелой плоти и тошнотворном зловонии гноя и гниения, которое теперь источало его тело.
Огонь забрал его конечности. Два пальца на его оставшейся руке превратились в обрубки почерневшей кости, которую доктор тоже отпилил вместе с шестью из десяти пальцев на ногах мужчины. Он потерял левый глаз, выклеванный морскими стервятниками. Веко второго глаза почти полностью сгорело, и теперь он смотрел на мир холодным немигающим взглядом. Но зрение было не самым худшим из его потерь; мужественность пациента была сведена к немногим большим, чем обугленный обрубок блестящей, мертвенно-бледной рубцовой ткани. Когда – или, скорее всего, если - он когда-нибудь встанет с постели больного, ему придется присесть на корточки, как женщине, чтобы помочиться. Если бы он хотел удовлетворить любовницу, единственным доступным ему средством был бы его рот, но шансы на то, что кто-то захочет подпустить эту конкретную утробу к ее телу, даже если ему за это заплатят, были очень малы.
Этот человек выжил только по воле Бога. Доктор вздохнул про себя и покачал головой, глядя на опустошение, которое обнаружилось, когда бинты были размотаны. Нет, такое злодеяние не может быть делом рук Аллаха, Всемогущего и милосердного. Это, должно быть, дело рук шайтана, самого дьявола, и чудовище перед ним, несомненно, было не лучше дьявола в человеческом обличье.
Для доктора было бы делом одного мгновения уничтожить это сатанинское существо, которое когда-то было человеком, и тем самым предотвратить ужасы, которые оно, несомненно, причинит, если будет свободно бродить по миру. Его лекарство содержало сладкую, сладковатую настойку, которая притупляла боль, которая явно терзала мужчину, прежде чем отправить его спать, а затем, с нежностью прикосновения женщины, останавливала его сердце навсегда. Но сам Махараджа Садик-Хан-Джахан прислал из Эфиопии приказ, чтобы этого человека отвезли в личную резиденцию махараджи на Занзибаре и там с ним обращались особенно бережно.
Несомненно, заметил Джахан, это был акт божественного провидения, что кто-то выжил после ожога огнем, ампутации одной руки, потери одного глаза, утопления в воде и поджаривания на солнце за несколько часов или дней до того, как его нашли местные дети, выброшенного на берег.
Поэтому доктору сообщили, что выживание его пациента будет вознаграждено с безграничной щедростью, но его смерть будет наказана с соответствующей большой строгостью. За свою долгую карьеру доктор много раз незаметно избавлял страдающих пациентов от страданий, но этот случай, несомненно, был не из их числа. Этот человек будет жить. Доктор сделает это абсолютно точно.
Человек не столько видел, сколько ощущал проблеск света, и с каждым движением руки доктора вокруг его головы и каждым слоем снятой повязки свет становился все менее тусклым. Теперь он понял, что свет, казалось, достигал его только через правый глаз. Левый был слеп, но он все еще чувствовал его присутствие, когда он стал жертвой самого отвратительного зуда. Он попытался моргнуть, но ему ответило только правое веко. Он поднял левую руку, чтобы потереть глаз, но руки там не было. На секунду он даже забыл, что его левая рука давно исчезла. Вспомнив об этом, он почувствовал, что культя тоже зудит. Он поднял правую руку, но рука его была крепко сжата сухой костлявой хваткой, и он снова услышал голос доктора. Он не мог понять ни слова из того, что было сказано, но общий смысл был достаточно ясен - даже не думай об этом.