Юдифь едва ли остановилась на секунду, но эта секунда была слишком долгой. Она вдруг почувствовала, как сзади ее схватили чьи-то руки, одна из которых обхватила ее за талию, а другая - за шею. Ее подняли на ноги, и хотя она отчаянно размахивала руками в отчаянной попытке отомстить человеку, который держал ее в своих руках, она ничего не могла сделать, и ее усилия, казалось, только забавляли ее похитителя, который смеялся, крича - "Капитан! Kijk eens wat ik gevonden!’
Юдифь не говорила по-голландски, но она достаточно хорошо знала этот язык, и было нетрудно догадаться, что он зовет своего капитана. Она достаточно хорошо знала своего мужчину, чтобы понимать, что Хэл никогда сознательно не рискнет ее жизнью, даже ради «Золотой ветви». Так что тот, кто держал ее, держал и корабль.
Руки Юдифь неподвижно повисли вдоль тела, она уронила меч на палубу и опустила голову. Битва была проиграна, и только благодаря ей.
Боевая лихорадка охватила Хэла. Он увидел, как за спиной Юдифь маячит высокое худое пугало, понял, что она не знает об этой новой угрозе, и проревел предупреждение, но оно затерялось в шуме битвы. Между Хэлом и Юдифью стояли амадода и голландцы, и он врывался в толпу, пытаясь прорваться, парируя нацеленные на него удары сабель, нанося ответные удары, где только мог, и напрасно крича на Юдифь. Но когда он прорвался сквозь хаос кипящей стали, плоти и пистолетного пламени, то понял, что опоздал. Теперь мужчина держал руку на груди Юдифь, приставив нож к ее горлу, а покрытая оспинами щека прижималась к черной макушке, словно он вдыхал ее аромат.
Перед ними стоял человек, которого Хэл пометил как капитана голландца, потому что на нем был шелковый жилет и изящные бриджи, а не холщовые нижние юбки большинства матросов. Он подтвердил свою команду, шагнув вперед, сорвал с головы широкую фетровую шляпу и помахал ею сквозь висящий над палубой пистолетный дым. Солнце уже вырвалось из-за восточного горизонта и выжгло ранний утренний туман, и Хэлу пришло в голову, что если бы голландцы появились чуть позже, он убил бы их еще до того, как они ступили на борт корабля. Похоже, фортуна была благосклонна к врагу.
- Англичане!- Крикнул голландский капитан, все еще размахивая шляпой над головой, чтобы привлечь внимание матросов. - Прекратите это безумие! Нет никакой необходимости проливать еще больше крови.- У него был сильный акцент, но он хорошо говорил по-английски. - ‘А где же ваш капитан?’
Хэл шагнул вперед, все еще держа перед собой окровавленную саблю, но не пытаясь использовать ее против своего противника. Постепенно распространилось понимание того, что битва, похоже, закончилась, хотя причина ее окончания еще не была ясна многим из сражающихся. Люди отрывались от схватки, задыхаясь, некоторые кричали от боли. Один из них держал свою отрубленную левую руку в правой руке и смотрел на нее, словно не понимая, как она туда попала.
‘Я капитан сэр Генри Кортни с "Золотой ветви", - объявил Хэл, указывая мечом на голландского капитана, - а вы, сэр, просто трус, если ищете выгоды, угрожая женщине.’
Голландец нахмурился, потом оглянулся назад. – «Эта женщина сражалась как мужчина. Возможно, нам следует относиться к ней как к одной ... Ах! « - Капитан пожал плечами, и его лицо приняло обезоруживающе дружелюбное выражение. - ‘Какое это имеет значение, а? Давайте все просто прекратим эту бессмысленную борьбу и поговорим немного здраво.’
Хэла охватила нерешительность. Он видел свою последнюю любовь, Сакину, убитую отравленным клинком, когда она тоже была беременна. Она и их ребенок умерли у него на руках, и он не хотел видеть, как Юдифь постигнет та же участь, и не допустит, чтобы еще один его ребенок был убит прежде, чем он успеет сделать хоть один вдох.
Но как он мог отдать свой корабль и все, за что так упорно боролся вместе со своей командой? И что же это за капитан такой? Он инстинктивно взглянул на квартердек, почти ожидая увидеть там своего отца сэра Фрэнсиса, гордого, непоколебимого и бесстрашного, его суровые глаза сверлили его, оценивая Хэла по его собственным высоким меркам, как он всегда это делал.
Но не было никакого призрака, который мог бы сказать Хэлу, что делать. "Золотая ветвь" была его кораблем. Он был ее капитаном.
‘Я капитан Тромп с "Делфта", и теперь мне кажется ... - сказал голландец, и уголки его губ дрогнули в улыбке, - что это тоже прекрасный корабль "Золотая ветвь". Люди Тромпа приветствовали это, вызывая проклятия со стороны команды "Ветви", которая требовала, чтобы их капитана снова отпустили на бойню. Потому что еще больше людей пришло снизу и теперь стояло, моргая в утреннем свете, с чистыми клинками и заряженными пистолетами в руках. Одно слово Хэла - и палуба "Ветви"снова превратится в бойню. Но одним из трупов вполне могла быть Юдифь, его любовь и ее ребенок.