Каждый куст, каждая кочка, все запахи без исключения заставляли Отелло тормозить всеми четырьмя лапами и тащить Саньку за собой. И Саньке оставалось только радоваться, что его левая рука до сих пор цела, а не вырвана с корнем. Иногда возле какого-нибудь куста Отелло замирал на целую минуту, и Саньке приходилось дёргать его за поводок, но пёс не реагировал, и приходилось звать на помощь Макса и Тоньку… Одним словом, детективное расследование постепенно превращалось в игру «перетяни канат».
Пот лил с Саньки градом, рука онемела, зато Отелло прогулка явно нравилась. Похоже, он не чувствовал никакой усталости. Ещё бы! С чего ему чувствовать усталость, ведь на поводке дёргался и скакал не он, а рыжий мальчишка! Пёс чувствовала себя превосходно, даже хромать перестал. Он кружил по берегу, Санька болтался на поводке, Макс давал ценные советы, а Тонька хохотала.
— Прекрати сейчас же, гадина! — пробормотал Санька.
— Ты это мне? — спросила Антонина.
— Это я Отелло. Не встревай! Мешаешь найти общий язык! — пояснил Санчо. — Ты слышишь, морда противная? Ищи след! Антонина! Дай ему ещё раз понюхать тапочек, иначе я больше не выдержу!
Отелло замер на месте, и его влажный, пористый нос с шумом вдыхал знакомый запах, а потом пёс сорвался с места и понёсся, не разбирая дороги, вдоль берега, свернул на тропинку, ведущую к полигону, и комья земли летели из-под его лап. Огромный, сильный, он мчался с такой скоростью, что Санчо еле успевал перебирать ногами, сзади пыхтел Макс, а Тонька споткнулась о корень и зарылась носом в песок — её стоны раздавались далеко позади.
Пёс притащил рыцарей на свалку, к самой ограде, за которой начиналось кукурузное поле. Там по-прежнему стояло зловещее пугало. Отелло растерянно покружил вокруг него, потом присел, задрал морду к небу и завыл, жалобно и протяжно.
— Ничего не понимаю, — задыхаясь, пробормотала Тонька. Она срезала угол и примчалась на свалку одновременно с мальчишками. — Опять чучело. Почему чучело? При чём здесь чучело?!
Макс попятился. Он мелко перебирал ногами и не отрывал глаз от огородного пугала.
— Всё понятно. — Губы его дрожали, будто он собирался расплакаться. — Всё сразу встало на свои места… А я-то, дурак, не верил в Чёрного Генерала! Думал, выдумки не оживают. Ещё как оживают!..
— О чём это он? — удивилась Тонька.
— Отойди от плоти моей, от мяса моего и от костей моих… — забубнил Макс. — Я тебя не вызывал, и сокровищ твоих мне не нужно! Тонька! Санчо! Берегитесь! Это не пугало.
— А что же это?
— Это Чёрный Генерал! А в полнолуние он опять примет облик биолога и будет ходить, протягивать руки и звать к себе в могилу…
— Глупости! — сказала Тонька, но на всякий случай отошла на несколько шагов. — Вон Отелло ни капельки не боится: улёгся под чучелом и лижет ему сапог.
— Вот именно… Значит, узнал хозяина.
— Глупости! — повторила Тонька. Было заметно, что она нервничает и потому сердится. — Сейчас я… — Она подняла с земли суковатую палку. — Сейчас я как тресну по вашему Чёрному Генералу, и вы сразу увидите, что это… что это…
Она размахнулась и изо всей силы ударила по чугунной голове чучела. Раздался металлический звон: горшок раскололся на части и мелкими осколками осыпался на землю.
— …что это всего-навсего огородное пугало, — докончила с торжеством Тонька. — Ой, мама!
Она вздрогнула и пронзительно завизжала, потому что под чугунной головой пугала оказалась ещё одна голова: бледная, как будто вымазанная мукой, со спутанными волосами и длинным носом. Это была голова Бориса Устиновича Ратинова.
— Идите вы к чёрту! Даже слушать вас не хочу! — закричал дядя Гоша. — Надоели вы мне хуже горькой редьки! Шутники сопливые.
— Мы правду говорим! — ударил себя в грудь Макс. — Мы, значит, бежали, бежали, глядим — а он стоит!
— Мертвец? — уточнил дядя Гоша.
— Да.
— А почему стоит?
— Не знаю… Ворон пугает.
— Ну, парень! И здоров же ты брехать! — усмехнулся лейтенант. — Мертвецы на огородах не стоят, и вороны их не боятся, скорее наоборот, так и слетаются стаями. Идите-ка вы все с глаз моих долой! Надоели!
— Дядя Гоша! Клянусь рыцарской честью! Мы бежали, бежали… Потом видим: пугало. Чтоб мне провалиться! Но только это не пугало было, а Чёрный Генерал, в которого превратился Буратино после смерти, чтобы потом опять превратиться в Буратино и ходить, протягивать руки и звать в могилку… А потом мы поняли, что это не Чёрный Генерал, в которого превратился Буратино, а сам Буратино в лохмотьях Чёрного Генерала… То есть в лохмотьях пугала, которого мы приняли за Чёрного Генерала, но которое просто пугало. Вот. А Отелло, между прочим, так и остался там лежать.