Возможно, от голода руки Се Ляня ослабли, а, возможно, вселенная в очередной раз сыграла карту «неудачливость», но следующий шаг оказался шагом в никуда. Принц сорвался вниз и полетел навстречу окаменевшему месиву из трёх демонов и, возможно, лаве, которая их всех поглотит.
От удара Се Ляня тряхнуло. Он ощутимо приложился головой об острый выступ, похожий на рукоять меча. Кровь потекла из разбитого виска. Кажется, хруст, раздавшийся при падении, принадлежал даже не просто кости, а черепу. Думать было больно, как и жить.
Истекая кровью, наследный принц Сянь Лэ, безымянный демон в соломенной шляпе, лежал на камнях внутри запечатанной Горы Тунлу и ощущал, как силы его покидают. Какой уже раз за это столетие? Наверно, тридцатый… Верная Жоэ печально и также обессиленно свернулась рядом, ожидая очередной кончины своего хозяина.
Перед глазами Се Ляня всё поплыло, и знакомая уже темнота окутала его, словно добрая подруга, позволяя ненадолго забыться в посмертии, которое прекратится всего через пару дней или недель. Потусторонний мир его не примет. Он же чёртов демон! В последние мгновения Се Лянь почувствовал облегчение и грохот. Пролитая кровь впиталась в землю без остатка. Даже брызги, попавшие на стены, были поглощены.
Спустя шесть дней принц открыл глаза, потому что яркое солнце светило прямо в глаза. Он валялся в пыли на краю вулкана, причём, судя по состоянию одежды, уже не первый день. Ветер успел нанести кучу песка и пепла, припорошив одеяния и испачкав Жоэ. Та, свернувшись на руке, дремала в ожидании его возвращения.
— Кажется, нам пора, — выдохнул принц, закашлявшись и вытерев лицо. Грязь никуда не делась, и Се Лянь лишь ещё сильнее запачкался.
========== Через тернии, провода, - в небо, только б не мучаться. ==========
Под покровом ночи Ши Цинсюань выскользнул из комнаты. Те несколько недель, которые он провёл в бреду, юноша помнил слабо. Его всё ещё трясло и тошнило от одной мысли о брате, но сейчас эти порывы организма пришлось резко пресечь. Хэ Сюань что-то с ними сделал. Прямо сейчас 3олотое Ядро внутри померкло и едва светилось. Стенки защитного барьера его божественного бессмертия стали хрупкими и могли сломаться от любого сильного удара, направленного не по телу, но по душе. Такую коррозию нельзя было обрести случайно. Даже Се Лянь, от которого отвернулись все его верующие, всё ещё обладал своей силой и непробиваемой защитой избранника Небес. А он, Ши Цинсюань, сейчас был ближе к Земле, чем к Небесам.
Но оставаться в логове Черновода было нельзя. Он помнил чёрную фигуру, то и дело появляющуюся со смутным источником света. Знакомые шаги приближались и удалялись, отсчитывая дни, когда он, Ши Цинсюань, Повелитель Ветров, валялся в бреду с жаром. Удар по затылку об металлическое крепление оказался весьма сильным, а зелье, которым его опоили, точно не было рассчитано на то, что кто-то продолжит своё божественное существование дольше пары часов после его приёма.
Жар не спадал, а сил создать прохладный порыв ветра, остужающий кожу, не было. Молитвы не доходили, стучась в стену безмолвия, а связи с Небесной Канцелярией не было. Но эти факты абсолютно не заботили Ши Цинсюаня. Даже напротив, он был рад, что не способен на подобное. И он не собирался возвращать себе это. Чужая судьба, которую он обрёл по желанию брата, была противной, душила и напоминала, что он лишь самозванец, лживая картинка и безродный вор судеб, обречённый вечно скитаться во тьме самоненависти.
Боль от потери брата не утихала вместе со странным, даже ужасным облегчением, в котором Ши Цинсюань не смел себе признаться. В этот день он потерял всех, кто был ему дорог: кровь от крови своей, Ши Уду, и Мин И, друга, которому он доверял свою жизнь многие века. Грустная улыбка скользнула по лицу Ши Цинсюаня, когда он вспомнил свои речи.
— Мин И, мой сердечный друг! За вас я готов отдать не только все свои добродетели, но и жизнь. Только скажи, и я это сделаю. Ты заставляешь меня сиять ярче и ярче.
Ему стоило бы вымыть рот с мылом, чтобы горечь очищения отвлекла от ненависти к себе. На глазах выступили слёзы. От них уже было физически больно, но и не плакать он не мог.
Коридоры замка Черновода были запутанными и пустыми. Они немного напоминали дворец Повелителя Земли, но лишь немного. Молча сжав зубы, чтобы не всхлипывать вслух, Ши Цинсюань пытался найти зал, в котором всё произошло.
Странные шорохи и сопение — то, что вело юношу вперёд. Ещё несколько поворотов, и он оказался в огромной комнате, от которой его ещё раз едва не вывернуло наизнанку. Запах металла всё ещё стоял в воздухе, а десятки безумных созданий слонялись туда-сюда. Они уже наигрались с останками Ши Уду и теперь вновь бесцельно существовали. Этого ведь желал Мин… Хэ Сюань? Чтобы он поменялся судьбой ещё раз с одним из этих ребят?
Ноги подкашивались от одной мысли о прикосновении к серой коже безумцев. Было страшно и неприятно. Но хуже ли это, чем жизнь в плену у Черновода? Хуже ли это жестокой смерти Ши Уду и того, что Ши Цинсюань, продолжает жить во лжи под чужой личиной?
Сглотнув, юноша ступил в зал, обращая на себя внимание душ. Те, развернувшись, с интересом поспешили подобраться поближе, протягивая свои руки, чтобы коснуться пускай грязных, но всё ещё красивых божественных одежд. Он отдёрнулся назад, но вдруг услышал шаги в зале. Кажется, его отсутствие было замечено раньше. На раздумья оставались всего секунды.
— Ты и я — лишь две души. Так давай же поменяемся нашими судьбами, — выдохнул он и в безумном порыве скользнул навстречу опешившему безумцу, переплетая с ним пальцы и целуя холодные и сухие, как пергамент, губы. Оболочка вокруг Золотого Ядра треснула и с сухим хрустом, словно замороженный листок в декабре, рассыпалась в пыль.
— Что ты делаешь?! Нет… НЕТ! — успел услышать крик Черновода Ши Цинсюань. Но ответ он дать уже не успел.
Слова: «Меняю судьбу. Надеюсь, теперь ты будешь счастлив и сможешь покоиться с миром» — произнёс уже не он, а кто-то другой. Мужчина, только что получивший жизненные силы и незавершённое дело Ши Цинсюаня, непонимающе осмотрелся. Он больше не был заплутавшей душой рыбака во владениях Черновода. Но и небожителем он не был. Простой смертный в своём теле, обрётший второй шанс на жизнь.
— Нет! Зачем?! Зачем ты это сделал?! — кричал Хэ Сюань в пустоту, игнорируя тело, которое само ещё не понимало, что сказало.
Черновод был в ужасе и отчаянии. Пожалуй, он не испытывал таких сильных эмоций даже тогда, когда убил Ши Уду. Нет, тогда он был просто невероятно зол, но сейчас… Он успел немного осознать свои чувства, начал выхаживать Ши Цинсюаня, даже нарисовал себе в голове картины будущего, включающие их примирение. Он понял, что все эти годы жил лишь мыслью о том, что у него украли судьбу, но не осознавал, что его судьба, как человека, ограничивалась десятком лет боли, а судьба Ши Цинсюаня, как небожителя, была бесконечной и безграничной чередой хорошо скрываемой боли и улыбок. Он никогда за пятьсот лет не жаловался, никогда не просил о помощи и переживал всё это внутри раз за разом, улыбаясь всего спустя пару часов. Кто знает, что пришлось бы тогда перетерпеть ему самому, останься эта часть истории его, а не достанься другому. Хэ Сюань осознал, что его, можно сказать, спасли, дав взамен столетий страданий лишь два десятка лет. Да и в прошлом всё. В прошлом и смерти его родных, и тяжёлые годы, в прошлом и Ши Уду. Они с Ши Цинсюанем ведь могут двигаться дальше. Может, даже… вместе?
Он стоял в зале, полном неприкаянных душ, и выл от боли, потому что единственный, кто ему доверял всё это время, исчез, сменив судьбу уже во второй раз. Найти его теперь будет трудно, почти невозможно. Среди сотен тысяч искалеченных душ, среди миллионов бедняков теперь был затерян тот, кого он полюбил, сам того не зная. И то, что Ши Цинсюань оказался там, — его вина. Хэ Сюань понимал, не медли он с признанием, скажи вслух хотя бы раз, что он не держит больше зла и хочет Ши Цинсюаню только выздоровления и мира, он, возможно, не сбежал бы… так.