— Цзюнь У — это моё имя. Я и есть настоящий Цзюнь У. Я так вознёсся и так правлю. Подвоха нет. Мы действительно знакомы с тобой с момента твоего рождения.
— А Бай?..
— Бай Усянь — это моё другое имя. Се Лянь, милый, ты такой предсказуемый и наивный. Ты сейчас можешь спросить у одного из умнейших богов что угодно, а ты спрашиваешь о том, действительно ли его имена принадлежат ему. Скучно.
Се Лянь нахмурился, переваривая то, что Белое Бедствие подтвердил его худшие опасения.
— Это объясняет, почему ты смог управлять временем на горе Тунлу…
— Это ничего не объясняет, — отрезал мужчина спокойно. Он перебил принца для того, чтобы в очередной раз указать ему на ошибку. Словно учитель, чей ученик вновь читает наизусть, но текст выучил из рук вон плохо.
— Тогда как?.. — на лице Се Ляня отразился живой интерес. Бай Усянь даже потеплел от этого, поскольку расслабленно улыбнулся ему.
— На горе Тунлу я безраздельный правитель, потому что это моя земля. А медную печь я и вовсе воздвиг сам, — отметив замешательство на лице принца, он посчитал это приглашением продолжить: — Ты уже узнал, наверно, частично мою историю. О том, что Мэй Нян Цзин и три других советника были моими лучшими друзьями. Мы с детства делали всё вместе, и лишь в момент их предательства я понял, что не нуждаюсь ни в ком…
Се Лянь впервые слышал эту историю, но невозмутимо кивнул.
***
Принц Уюн следил за тем, как его дети раз за разом проигрывают Небесам и оказываются не способны пройти небесную кару. Это был позор, пожалуй, ещё более страшный, чем его собственный провал. Несчастливое проклятье передавалось по крови, превращая его потомков в неспособных возвыситься дураков. Да, они были прекрасными людьми, но… Он хотел большего. Он желал величия. И все эти годы беспокойства ответ был у него под рукой. Гора Тунлу, спящий вулкан, отведавший крови, был идеальным местом для создания колыбели, его безумной и гениальной затеи.
Небожители успели позабыть о своем собрате, ходящем по земле, а прямой путь в забвение начинался именно с этого. Но у наследного принца была слишком сильная воля к жизни и слишком сильная ненависть к несправедливости Небес, чтобы он мог просто так исчезнуть. Вместо этого он понемногу убивал каждого, кто посмел тогда отказать ему. Год за годом он рушил храмы, пускал слухи и использовал все доступные средства, уничтожая одного служащего Небесной Канцелярии за другим. Лучшие из лучших или худшие из худших, но все, кто присутствовал в тот роковой день падения моста, так или иначе должны были окончить своё существование и послужить высшей цели. Тайком он пробирался на Небеса и упокаивал их останки неподалёку с дворцами, оставляя себе лишь малую частицу. Это позволяло другим небожителям ничего не замечать. Пропажи среди богов случаются…
Сохранённые же частицы он понемногу скармливал вулкану. Они же легли и в основу барьера, который постепенно стал возрастать вокруг бывшего королевства Уюн.
Для обычных жителей мира ничего не менялось. Просто в какой-то момент часть земель перестала существовать, но, как известно, такие молитвы до Небес доходят не очень быстро. А когда барьер был закончен — на земле не осталось ни единого человека, который помнил бы о королевстве Уюн. Ни одна живая душа не могла вспомнить о том, что такое место где-то было.
Бай Усянь шёл путём проб и ошибок. Он отыскивал своих детей, самых никчёмных и ничего не добившихся и, подводя их к обрыву, помогал соскочить в пропасть и возродиться демоном. Маленькие огоньки, лужи слизи, оборотни-перевёртыши, зомби и просто странные сущности — все они были слабы и бесполезны, но, согревшись в тепле вулкана, отсидевшись в материнской утробе медной печи, они выходили на свет сильнее, чем были. Камни горы Тунлу, насыщенные болью душ, жизненной энергией небожителей и волей Бай Усяня, творили невероятные вещи и раскрывали потенциал его потомков так, как ничто другое на земле. Это была хорошая идея, но она не подходила для великих свершений. Даже после второго рождения эти демоны не несли в себе великой опасности, не были способны вершить судьбы.
Иногда, абсолютно разочаровавшись в каком-то из своих отпрысков, бай Усянь кидал его назад в гору и велел ей захлопнуться, пожирая и уже переваривая неугодное дитя. Так родилась идея борьбы. Ребёнок, проходя через родильные пути матери, сражается за свою жизнь. С демоном требовалось тоже самое. Гора Тунлу и выход из неё должны были стать испытанием, едва ли не Небесной Карой… И тогда появился Зов.
***
— Значит, ты хочешь сказать, что каждый сильный демон старше тысячи лет и каждый непревзойдённый — это твой дальний родственник? — с опасением и даже ужасом шепнул Се Лянь. То, какие вопросы и ужасные сцены пролетели перед глазами у принца, можно было только представить. Но Цзюнь У, к великому облегчению наследного принца Сянь Лэ, отрицательно качнул головой.
— В какой-то момент я понял, что кровь не так уж и важна. Я осознал, что любая достойная душа должна иметь право и возможность стать не только кормом, но и переродиться. Из частного сада это превратилось в открытую школу, если так можно сказать.
Шутка была забавной, а вот ситуация становилась всё напряжённей и напряжённей. Се Лянь уже не видел границы силам Цзюнь У и начал сомневаться в том, насколько вообще борьба с ним реалистична.
— Значит, тогда в горе ты хотел раскрыть мой потенциал? — он всё ещё не понимал, почему именно к нему у Цзюнь У было особое отношение.
— Да, я соби… — фразу мужчина так и не договорил. Резко нахмурившись, он посмотрел в сторону улицы, отвернулся и зашагал к выходу.
— Сиди тут и веди себя хорошо. Потом договорим.
В отличии от других небожителей, Небесный Владыка оставил за собой право пользоваться духовной связью, и в этот момент его слуги сообщили, что несколько богов войны покинули свои замки, где были заперты до этого.
Как только Цзюнь У покинул его покои, Се Лянь метнулся к окну и распахнул его. Как и ожидалось, из кустов выглянул Хуа Чэн, чинно ожидавший его внизу.
— Я уже думал, что гэгэ решил остаться в плену у Белого Бедствия, — улыбнулся демон и подошёл ближе, расставляя руки. Се Лянь не медля выскользнул из окна и соскочил вниз. Пара секунд падения, и крепкие руки подхватили его, не дав коснуться земли.
— У нас не так много времени. Мой слуга освободил нескольких богов войны и ещё пару других небожителей, но на эвакуацию всего Небесного Города времени нет. Надеюсь, у тебя с собой кубики, что я тебе подарил? — поинтересовался демон, даже не думая отпускать небожителя, который ему достался колоссальным трудом.
Се Лянь только кивнул, доставая из рукава, словно фокусник, два кубика. Подкинув их вверх, он зажмурил глаза, крепко обнимая Собирателя Цветов под Кровавым Дождём за шею. Через мгновение лёгкое дуновение ветра, присущее небесным чертогам, исчезло. Он вдохнул полной грудью, ощущая приятный запах муската, табака, шоколада и магнолии. Определённо, это было не то, чего он ожидал. Хуа Чэн и его парфюм ненадолго затуманили все мысли, заставляя остаться в этом мгновении подольше, насладиться им сполна, прежде чем осознать, что происходит вокруг.
— Да это же градоначальник! Да, да! Это градоначальник Хуа и его старший брат! Достопочтенный дядюшка! Хо-хо-хо, какие детали их братской любви мы сейчас видим! Их-хи-хи, пожалуй, мне стоит начать вышивать уточек-мандаринок, коли я хочу успеть приготовить свадебный подарок впрок.
Се Лянь поднял голову и выдохнул. Они стояли посреди улицы в Призрачном Городе. Демоны, разогнанные их появлением, быстро сориентировались и теперь, не боясь гнева Хуа Чэна, явно довольного сложившейся ситуацией, шутили что-то неприличное об их отношениях. Неловко пошевелившись, Се Лянь всё же соскользнул с рук демона, разрывая прикосновение между ними. Даже ладонь с шеи убрал, пугливо пряча обе руки за спину. Стыд-то какой. Это ж какие слухи будут…