Се Лянь сжимал рукава своей одежды, мечась из стороны в сторону. Он понимал, что выхода нет, и десятки, даже сотни тысяч людей погибнут только потому, что он живёт на этом свете. Бедствия будут бушевать повсюду, подымая огненные смерчи до небес и проливаясь кислотным дождём на колосящиеся поля только из-за того, что он родился когда-то под Счастливой Звездой.
Но у Се Ляня был Хуа Чэн. Да, в его подчинении были все демоны. Даже Черновод, пожалуй, не отказался бы протянуть ладонь помощи, пускай и влажную… Но не в демонах дело. Се Ляню не требовалось больше никого ,кроме того единственного, кто был готов променять небесное сияние на веру в своё божество.
— Гэгэ… — осторожно сказал мужчина, чувствуя себя на удивление робко и неуверенно. Он знал, что слова, которые сейчас будут сказаны, могут возмутить и потрясти Се Ляня до глубины души, но это был выход.
— Гэгэ… Ты отдал всю свою удачу своим верующим, спасая кучку людей и демона на горе Тунлу. Безликий Бай сказал, что не отберёт её, а именно запечатает, передав временно твоим верующим… Я знаю… Я знаю человека, который получил в тот день всё.
Осторожно коснувшись плеча Се Ляня, он мягко потянул мужчину на себя, разворачивая.
— Я думал, что это Небеса исцелили меня от неудачи, но на самом деле тогда я просто получил твой дар. И теперь я бы хотел его вернуть.
Се Лянь удивлённо распахнул глаза, глядя на Хуа Чэна и высматривая в его чертах лица смутный образ из воспоминаний. Так вот оно как… Безликий Бай тогда не выполнил обещания, унеся людей в безопасное место. Это Хуа Чэн получил право на вознесение благодаря обретённой удаче. Что ж, это многое объясняло.
— Я не могу забрать её у тебя. Даже зная, что она моя, я не могу принять её в дар. Это ограниченный ресурс. Он рождается во мне, но наполняет тебя, а не меня. Это… Сложная связь.
Се Лянь всё ещё не понимал, к чему это откровение. Конечно, знать правду важно, но в такой момент не всё ли равно, куда именно уходит его запечатанная сила.
— Гэгэ меня не понял, — улыбнулся Хуа Чэн, всё ещё немного неловко. — Я же твой верующий. Так что я могу вернуть тебе назад твою удачу, сняв окову. При этом это даже не лишит удачи меня. Я уже просочился ей насквозь и научился иметь свою собственную.
— Да?! Так чего же ты раньше молчал! Давай! — резко оживился Се Лянь.
— Есть проблема… Это может нарушить твою культивацию и душевное состояние…
Принц на секунду замер, немного не понимая, к чему и куда клонит князь демонов. Пауза затянулась, потому что оба подбирали формулировки слов.
— Гэгэ… Для того, чтобы вернуть твою удачу, мне нужно будет совершить много неприличных действий в твоём же храме. Тебе не нужно в них участвовать… Но придётся смотреть и получать энергию с благовониями и молитвами, — решил не особо томить Хуа Чэн, глядя в глаза своего божества и улыбаясь. Пара мгновений, и принц залился краской, поняв, какой именно способ ему предлагают. В любой другой ситуации он бы тут же отказался, но сейчас отказаться от всего, не решившись заплатить цену столь мизерную, было не просто слабостью и безумием. Это было предательством идеалов.
— Если ты знаешь как, то…
— Ты мне доверяешь? — Хуа Чэн взял за руку принца, чуть переплетая их пальцы. Вырывать ладонь было бы уже неприлично. Лёгкий кивок был согласием.
— Тогда подкинь кости…
***
Они оказались в Храме Тысячи Огней.
Нынче его было не узнать: словно бы готовясь к церемонии, демоны натаскали сюда палочек благовоний и цветочных композиций, усыпающих каждый изгиб мрамора свежими лепестками. От сладковатых, приторных ароматов у Се Ляня немного закружилась голова.
Хуа Чэн прошёл к изножью статуи и, распахнув свой алый камзол, снял его, оставаясь в рубашке. Дорогая плотно сбитая ткань опустилась на жесткий камень.
— Прости, гэгэ, — напомнил Хуа Чэн, обернувшись к замершему демону-небожителю, — ты сам велел не готовить подушек, так что придётся тебе сидеть на нём.
Придержав принца под руку, Хуа Чэн помог ему взойти на постамент и опуститься в позу лотоса лицом к пустому залу, где не было никого, кроме них двоих. Было тихо. Ощущение того, что они сейчас вдруг стали отрезаны от всего мира и Небес, мягкой тяжестью накрыло плечи Хуа Чэна и заставило опустить взгляд вниз. Больше он глаз не поднял:
— Могу ли я попросить тебя об одном одолжении, прежде чем мы начнём?
— Да. Конечно. Всё, что угодно, — принц чуть замешкался.
— Разреши мне только сегодня преклонить колени в твоём храме…
Се Лянь молча кивнул, вживаясь в роль чопорного небожителя и бога войны. На самом деле волнительность момента не позволяла ему произнести больше ни слова, вдруг сводя челюсть и становясь комом в горле.
Хуа Чэн медленно отступил на пару шагов. Хлопок ладони, и все шары света, имитирующие тысячи небесных фонариков под потолком храма, начали гаснуть, погружая помещение в полумрак. Ещё один короткий хлопок, и каждая палочка благовоний задымилась, а каждая свеча вспыхнула огоньком. Звёздное небо наверху постепенно затухало, но зато мерцающие точки внизу отобразили точно такую же картину, отражая происходившее в действительности. Сперва Небеса учат свечи светить, а потом те возвращают полученную ласку теплом и дрожанием пламени. Они замкнули единение божества с его верующим в мягком тусклом-тусклом освещении.
Се Лянь вдохнул давно забытый аромат, начинающий заполнять пространство и расслабленно замер, оставляя мысли о предстоящем сражении на потом. Сейчас между ними ритуал.
Хуа Чэн раздевался медленно.
Статный и красивый мужчина, он был безупречен везде. Каждый миллиметр оголяющейся светлой кожи ещё раз доказывал, что мужчина перед принцем — настоящий князь демонов, потому что ни единый живой человек не способен был обладать такими точёными формами, таким совершенным телосложением. Темнота скрадывала стеснение, но полумрак создавал причудливую тень, глубоко подчеркивая то развитые мышцы груди, то линии крепких бёдер, то… того, от чего Се Лянь поспешил отвести взгляд в настигнувшем его стыде.
Одежда падала вниз, пока Хуа Чэн, абсолютно обнажённый, не переступил её и не опустился на колени, призывая флакон с маслом. Се Лянь, все еще отвернувшийся, не хотел смотреть: боролся с новыми чувствами внутри себя, боялся проиграть им и не справиться с неизвестной прежде и вспыхнувшей в нем вдруг пылкостью, но вовремя осознал, что тогда всё будет насмарку. Он должен видеть и знать, что происходит.
Одними мыслями о долге подобное не совершить. Но, опускаясь на холодный пол, Хуа Чэн думал далеко не о человеческих жизнях и высоких материях. Он думал именно о Се Ляне. О человеке, чей образ многие годы хранил с сокровенной нежностью в своем сердце. Сперва он думал, что это благодарность и верность, но чувства эти простирались далеко за пределы братских. Прикусив губу, мужчина смочил ладони в масле, позволяя себе исполнить худшую из фантазий, возникающих во снах. Он ненавидел себя за то, что любит бога, ненавидел за то, что испытывает влечение к тому, ради кого существовал. Возвышенные чувства безграничного доверия постепенно дополнялись и этими эротическими фантазиями… К чему они привели?
Ладонь осторожно поглаживала член, распределяя масло. Благовония, наполнявшие зал, позволяли расслабиться. Похоже, подбор ароматов был именно для этого момента. Он распалял внутренний огонь и успокаивал тревогу, уводил фантазии… дальше. Медленные, плавные движения дополняли тишину едва ощутимым шорохом. Демон прикрыл глаза окончательно. Вторая рука поглаживала торс и грудь, задевая соски, немного сжимая их и перекатывая между пальцами твердеющие бусины.
Мысли успокаивались, а воспоминания прошлого плавно замедляли свой ход и таяли. Реальность бросала якорь в приятном настоящем, где ему впервые в жизни было позволено выказать свою любовь именно так, как того хотелось телу.