— Повелитель, что это значит? Вы наконец заметили мои заслуги и решили подарить мне честь убить моего недостойного кузена? — Ци Жун едва ли не пританцовывал. В присутствии Небесного Императора и отсутствие Хуа Чэна его ненависть к брату по крови выражалась в два раза активней и ярче.
— Боюсь, не совсем так… — осторожно обронил Се Лянь, который буквально мгновение назад облегченно выдохнул и тут же усовестился. В какой момент он вдруг решил идти на компромиссы и считать, что Ци Жун — это лучшая альтернатива из возможных на пост «мальчика для битья». Это вообще не должно в его сознании быть приемлемым!
— Замолчи, — холодно осадил Ци Жуна Цзюнь У, неотрывно глядя на Се Ляня. — Знаешь, что у каждого великого демона есть как минимум один человек, искренне ненавидящий его всей душой. Человек, у которого демон отобрал всё… Как думаешь, что скажет этот мальчик, когда поймёт, что его отец погиб по твоей вине или, быть может, даже от твоих рук…
— Ч-что, повелитель? — ошарашенно выдохнул Ци Жун, делая шаг в сторону. Он, был, конечно, весьма неприятной личностью с проблемами с агрессией, но это не значило, что он не любил себя или жизнь. Как раз эти две вещи он любил. Вместо ответа Цзюнь У выхватил из ножен меч и резко воткнул его в живот демона, заставляя того сложиться напополам.
— Папочка! — выкрикнул Гу Цзи, прижимаясь к демону и хватаясь за его штанину.
— Ч-что вы делаете, Повелитель?! — заголосил Ци Жун, но Небесный Владыка одним движением швырнул что-то в Лазурного Демона. Обычный, казалось бы, платок, с невероятной скоростью пролетел до мужчины и, ударившись об его губы, запечатал их, сшивая без единого шва его рот. Больше кричать и сквернословить у того не получалось. Жалкие мычания и стоны от пытающегося убежать демона были особо печальными.
— Всё, что тебе надо сделать, — убить ребёнка. Убей мальчика, Се Лянь, и я оставлю в покое твоего брата. Либо стой там и смотри, как я его медленно лишаю жизни и даже шанса переродиться, пока его названный сын за этим наблюдает.
— Гэгэ! Гэгэ, спасите папу! — закричал ребёнок, словно не слышавший слов Цзюнь У. Он рванул к нему, ища защиту и прячась за белоснежными полами туники.
— Цзюнь У, что ты делаешь? Это же безумие! — выкрикнул Се Лянь, когда меч отрубил руку Лазурного Демона, заставляя того завизжать. Но Бай Усянь не останавливался. Как и было обещано, с умением профессионального мясника он отрубал демону конечность за конечностью, превращая тело, извивающееся на полу, в фарш.
Се Лянь, рванувшийся вперёд, был тут же скован. Но Фансинь теперь был в руках. Когда и зачем он попытался рвануть на помощь кузену, принц не понимал, но теперь он словно бы прирос к подарку Белого Бедствия. Единственное движение, которое ему было бы позволено совершить, — это убийство ребёнка, который уже едва ли не с ума сходил, заливаясь рыданиями и дёргая подол одежд Се Ляня. Мальчик то хотел вырваться вперёд и накинуться с кулаками на Нефритового Императора, то скрывался целиком за тканью, умоляя взрослого решить взрослую проблему.
Но Се Лянь не мог. При всём желании он никак не мог лишить жизни несчастное дитя. А потом Цзюнь У погрузил руку прямо в груду ошмётков, называвшихся когда-то Лазурным Демоном Ци Жуном. Пульсирующее ещё сердце со скрипом и звуком рвущихся жил покинуло грудную клетку, продолжая биться в руке Бай Усяня, но не только сердце достал он, а ещё и саму суть души — золотое ядро, находящееся в каждом. Бессмертие Ци Жуна.
— Убей ребёнка и прими свою судьбу. Либо я убиваю твоего брата, — Цзюнь У не прекращал торг под аккомпонемент душераздирающих завываний Ци Жуна.
Се Лянь отрицательно мотнул головой, поджимая губы. Маленькие кулачки били его по ногам, но не могли ничего сделать. Да и он сам с места не сдвигался.
— Гэгэ! Гэгэ, мой папа! — плакал за его спиной мальчик. Хруст стекла и последний истошный вой ознаменовали кончину одного из Четырёх Бедствий. Обрубок тела, бывший когда-то кузеном наследного принца, последний раз дёрнулся и рассыпался в пыль, окончательно исчезая. Пожалуй, он не был самым добрым или ласковым отцом или братом, но он был для Гу Цзи лучшим и единственным, что предложила вселенная. И, что хуже, Цзюнь У всё ещё мог переключить свой гнев на ребёнка.
— Ну вот. И чего ты упрямился? Или… — Нефритовый Император повернул голову в сторону Се Ляня, щелчком пальцев отпуская того и возвращая вновь свободу действий.
— Неужели наш праведный Сянь Лэ хотел в глубине души смерти Ци Жуна? Неужели твоё сердечко ни на мгновение не дрогнуло, когда он истошно мычал о помощи?
Но вместо ответа Се Лянь выкинул руку вперёд, выпуская Жоэ. Лента коброй бросилась на врага, но не собиралась опутать. Скользнув чуть в сторону, она отвлекла Цзюнь У ровно настолько, чтобы Се Лянь, обернувшись, подхватил кубики, подбросил их и вместо того, чтобы пропасть из зала самостоятельно, прихлопнул ими о ладонь ребёнка, отдавая ему свой последний шанс на спасение
— Веди себя хорошо, Гу Цзи. Прости, — выдохнул Се Лянь, слыша за спиной ужасный звук рвущейся ткани.
В последнее мгновение юноша почувствовал движение воздуха и отпрыгнул, прогибаясь, чтобы избежать удара под ребро. Верная лента получила серьёзное ранение в попытках отвлечь Цзюнь У. Тот перехватил на лету её двумя руками и, удержав, разорвал, оставляя две неровные половинки валяться на полу.
— Это что ещё за поведение? Я же предупреждал!
Мужчина гневно кинулся в атаку. Он был настолько зол, что, кажется, даже не желал применять останавливающий приём вновь. Вместо этого он гонялся за Се Лянем, нанося тому удар за ударом. Принц парировал их даже не оружием, а чистой ловкостью, прогибаясь, уворачиваясь и пользуясь территорией. В какое-то мгновение Цзюнь У услышал звон металла и остановился, давая принцу пару мгновений передышки. Это юноша додумался отбросить в дальний угол зала бесполезный и, пожалуй, даже опасный меч.
— Значит, вот так ты ценишь мои подарки? Неблагодарный гадёныш. Ну ничего, я сейчас проучу тебя.
Наследный Принц Сянь Лэ был обезоружен: Фансинь бесполезен в битве против хозяина, а Жоэ сейчас медленно отползала под стенку, чтобы не привлекать внимания. Оно и понятно, лента сильно повреждена и хочет сберечь его прах внутри. Странно, что за столько веков никто не догадался, что именно она была местом хранения его якоря души.
— Почему ты пытаешься чего-то от меня добиться? Почему тебе нужен именно я?
Цзюнь У недобро улыбнулся, глядя на принца. Его мнение об уровне мыслительных способностей Се Ляня сейчас упало ещё ниже.
— А ты до сих пор не понял? Я, конечно, напрямую не говорил, но можно было бы и догадаться…
В это мгновение в зале появился Хуа Чэн. Нет, не сам Собиратель Цветов под Кровавым Дождём, но его бабочка, маленькая такая, с серебристым отливом на крыльях. Лёгкими взмахами она приближалась, вызвав на губах Се Ляня улыбку, так неуместно совпавшую с последующими словами небожителя. А ведь они многое объясняли и открывали двери, которых даже никогда не существовало в этом мире…
========== Нитью незримой нас намертво сшила игла ==========
— Ты — мой наследник. По крови. Плоть от моей плоти, дитя моего греха и порока Ай, ребёнок, рождённый одним из потомков нашего великого рода, — Цзюнь У буквально торжествовал, произнося эти слова. Раскинув победно ладони, он стоял перед Се Лянем во всей своей божественной красе, бог и демон в сияющем доспехе, непобедимый и ужасный, могущественнейшее создание во всех трёх мирах.
— Нет! — вскрикнул Се Лянь, понимая, что перед его глазами проскальзывают картины прошлого и каждый раз, когда Цзюнь У пытался его извратить.
Они ведь действительно были похожи внешне: одного роста, со схожими чертами лица, изломами губ и бровей, разрезом глаз… Он думал, что это Бай Усянь нарочно превращается в его копию, чтобы поселить в разуме сомнения, чтобы отвратить возможных последователей и натравить на него, наследного принца Сянь Лэ, небожителей. Но что если это никогда не было планом белого Бедствия? Что если Бай Усянь на самом деле всегда выглядел именно так, как и Се Лянь. Но тогда… Тогда и побег с горы Тунлу и даже каждый его визит туда не просто так складывался удачно и странно. Сама гора видела в нём не просто демона, а именно отпрыска своего создателя, потому и относилась к нему со снисхождением. Он видел теперь много связей, но всё ещё пытался отрицать это, надеясь, что слова Цзюнь У лишь очередная уловка для того, чтобы Се Лянь поступил так, как хочется демону. Но что-то глубоко внутри говорило, что вранья в словах Небесного Императора действительно нет.