— Мне много чего известно, сестричка. Но главное, что я знаю: исключений нет. Тифон не взошел на Олимп? Олимп слишком мал для Тифона, Олимпом можно пренебречь. Тифон не воссел на трон? Опомнись, подумай: что для него трон? Кресло из золота, плюнуть и растереть. Тифон стал владыкой мира, не нуждаясь во внешних атрибутах власти. В нашей покорности он тоже не нуждался. Мы подтвердили покорность своим бегством. Еще немного, и мы подтвердили бы покорность своим возвращением. Пали бы ниц, принесли бы клятвы и обеты. День, другой, и стало бы поздно сопротивляться. Новый миропорядок вступил бы в свои права. Вот почему ты так торопилась освободить Зевса. Вот почему я рискнул пойти с тобой, хотя всю жизнь бегу от риска. Вот почему освобожденный Зевс бился так, словно родился заново. В первый раз отцу надо было всего лишь победить Тифона — и он не смог. Во второй раз от него потребовалось большее.
— Что?
— Зевс должен был победить чужую победу над собой, сокрушить собственное поражение. Для человека это бы значило восстать из мертвых. Я не верил, что у него получится. Я ошибся.
Гермий вздыхает:
— Я боюсь отца, сестра. Мы все — мастера чудес. Но Зевс способен на невозможное. А теперь хватит об отце. Давай поговорим о Химере.
— О Химере?
В этом храме Гермий истинный Воитель. Если назвать беседу схваткой, Афина пропускает удар за ударом. Если назвать схватку беседой, ничего не изменится.
— Она жжет наши храмы, не так ли?
— Какая новость! — Афина прячется за щитом насмешки. — Ты просто ошеломил меня!
— Наши храмы, — повторяет Гермий. Жезл его чертит в воздухе замысловатые петли. — Храм, как мы с тобой знаем, не просто дерево и камень, алтарь и ступени. Храм — это молитвы и песнопения, жертвы, вера и преклонение. Храм — часть нас. Такая же часть, как рука или нога, разум и память…
Он повторяет недавние мысли Афины слово в слово.
— Химера жжет нас, сестра. Сжигает часть за частью. Подобно Тифону, вырезает нам жилы, прячет их в пещере. Люди отстраивают храмы, мы восстанавливаем сожженное, отращиваем утраченное, выздоравливаем. Но Химера неутомима, мы живем в ожидании следующего сожжения. Жизнь накануне пытки? Это больно, это унизительно. В какой-то мере дочь Тифона и Ехидны побеждает нас по частям. Это делает ее сильнее, яростней, питает ее месть.
— Я боюсь не выдержать, — признается Афина. — Явлюсь к очередному пожару, кинусь на Химеру. Приму вызов, вступлю в бой. Все мое существо требует этого.
Гермий кивает:
— И мое требует. Арей испытывает то же самое. Аполлон с Артемидой. Гефест. Даже Афродита, пеннобедрая шлюха, пылает жаждой боя. Природа, что тут поделаешь? Мы дети Зевса, мы не можем допустить, чтобы нас терзала дочь Тифона. Не можем, но допускаем. Значит, природа Химеры растет, а наша умаляется. Очень скоро кто-то из нас не выдержит. Допустим, это будешь ты.
— Допустим, — эхом отзывается Афина.
— Если ты победишь Химеру, я буду счастлив. Если же Химера победит тебя…
Афина хочет возмутиться. Отвесить наглецу оплеуху. Покинуть храм. Ответить на оскорбление. Вступить с оскорбителем в бой: копье против жезла.
Хочет и не может.
— Что тогда? — вместо этого спрашивает она.
— Боюсь, на Олимпе появится новая богиня мудрости и военной стратегии. Это будет особенная мудрость и необычная военная стратегия. Ну и что? Согласись, пока что Химере с избытком хватает и того, и другого. Если Химера победит Арея, мы получим новую богиню войны. А может быть, она захватит другой участок, милостиво позволив проигравшему сохранить свою честь и участь. Представь себя на месте Химериной жертвы. Тебе понравится такое милосердие? Что бы ни случилось, мы будем в проигрыше, сестра.
Афина опускает копье. Сама не замечая, во время речи Гермия она держала оружие так, словно собиралась метнуть его во врага.
— И что теперь?
— Надо искать выход. Надо торопиться, потому что время на исходе. И еще… Ты по-прежнему ловишь Пегаса?
— Да.
— Если ловишь, значит, еще не поймала. Я думаю, что Пегас — это свобода. Если ты его не поймаешь, не укротишь — это будет означать его победу над тобой. Пегас с нами одной природы, помнишь? Победа над равным, победа Пегаса над Афиной… А потом его природа велит ему взлететь на Олимп.
Гермий делает шаг вперед:
— Зачем нам на Олимпе бог свободы?!
Эписодий семнадцатый
В доме Ванакта не чтят Геру