— Радуйся, отец.
Я преклонил колени у входа, сразу за порогом. Украдкой я разглядывал зал из-под упавших на лоб волос. Окон в мегароне не было. Свет дарили девять факелов и десяток масляных лампад. Воздух был тяжкий, чадный. В носу у меня защекотало, в горле запершило. Едва сдержался, чтоб не закашляться, не чихнуть.
Стены тонули в багровом сумраке. Кажется, они были расписаны фресками. Или это мозаика? На возвышении стоял резной трон… Два трона! Правый — выше и массивнее. На нем восседал мужчина лет сорока, с густой, аккуратно подстриженной бородой. В свете факелов и лампад щедро умащенная борода ванакта тускло блестела, словно выкованная из меди. Фигуру правителя Аргоса скрадывало темное одеяние. Складки превращали человека в скопище теней, перетекающих друг в друга. Разглядеть, какого ванакт сложения, не было возможности. Лишь блестели, притягивая взор, золотые перстни на пальцах.
По лицу Мегапента тоже бродили тени, путая и смазывая черты.
На втором троне восседала изящная белая статуя. Сфенебея, супруга ванакта. Она что, принимает просителей вместе с мужем?! Позади трона ванактиссы я разглядел сумрачных гигантов в боевых доспехах, в шлемах с глухими забралами, с копьями в руках. Вероятно, они сопровождали госпожу и тогда, когда она вышла ко мне из ворот. Только мне было не до них: девицы набежали, закружили, завертели…
— Радуйся, сын.
Голос ванакта прозвучал как эхо в пустом пифосе. Между приветствием Анаксагора и ответом его отца минула дюжина ударов сердца, не меньше.
— Отец, я привел просителя. Это Гиппоной, сын Главка, басилея Коринфа. Сам он именует себя Беллерофонтом. Это потому что он…
— Я знаю его историю. Все знают. Продолжай.
— Я говорил с ним, отец. Я готов поручиться за него.
Мегапент молчал. Долго молчал: заснул, что ли? Нет, проснулся, щелкнул пальцами. Звук был такой, словно камень из пращи с маху ударил в кожаный нагрудник. Рядом возник слуга, с поклоном поднес господину золотой, изукрашенный рубинами кубок. Ванакт сделал глоток, вновь замер, уставившись в пространство. Моргнул, перевел взгляд на кубок в своей руке, как будто впервые его увидел.
Отхлебнул еще.
— Подойди.
Я приблизился и вновь опустился на колени за пять шагов до трона.
— Радуйся, господин. Я…
Меня остановили повелительным жестом.
— Радуйся и ты, Беллерофонт. Чего ты хочешь?
— Очищения, господин.
— Сын Главка? Я знаю твоего отца.
«Он мне должен, он тебя очистит». Можно было не сомневаться, что сейчас Мегапент размышляет о том самом долге, в чем бы он ни заключался. Вслух он, конечно, ничего не скажет…
Владыка Аргоса допил кубок залпом, как пахарь, утомленный работой. Слуга бережно принял из рук господина драгоценную посудину и сгинул, расточился. В бороде ванакта мерцали багряные капли, наводя на мысли о рубинах, выпавших из отделки кубка.
О каплях крови думать не хотелось.
— От Коринфа до Аргоса менее трехсот стадий. Почему ты так долго добирался? Искал очищения в другом месте?
Мегапент наклонился вперед:
— Тебе отказали?
Струйка холодного пота скользнула вдоль моей спины. Я и не подозревал, что ванакту Аргоса известно, когда я выехал из Эфиры. Был уверен: ему до меня дела нет. Ну, очистит, желая рассчитаться со старым долгом. Все лучше, чем отдавать коровами и зерном. Или не очистит, прогонит без объяснения причин. Какая ему разница, сколько я был в пути?
Оказывается, разница есть.
«Мегапент, сын Пройта из рода Абантидов, — напомнил нерадивому ученику наставник Агафокл, — правит Аргосом последние пятнадцать лет…» Я принудил наставника умолкнуть. Ванакт ждал моего ответа. Вряд ли Мегапента удовлетворило бы изложение его родословной и сроков правления. Владыка прикрыл глаза, словно опять задремал, но я чувствовал это ожидание: мрачное, неподъемное, нетерпеливое. Оно давило мне на плечи, гнуло к полу.
Этот камень следовало поднять на вершину.
— Заблудился, господин.
— На дороге в Аргос? Это трудная задача.
— Ошибся, свернул на Тиринф. Дождь дороги размыл…
Врал ли я? Не слишком. Все, считай, так и было.
4
Все дороги ведут в Аргос
…поворот на Аргос я проехал.
Пропустил? проморгал?! Нет, проехал, прекрасно зная, что делаю. Еще и дорогу спросил перед тем. Ответа удалось добиться с немалым трудом. Жители Просимны, последнего захолустного городишки на пути к Аргосу, впервые видели всадника. Как, впрочем, и все, кого я встретил по пути.