А потом они отстранились.
Кристофер усмехнулся.
И Ашер расплылся в улыбке.
— Созвонимся? — спросил Кристофер.
— Конечно. — Согласно кивнул Ашер. — Обязательно.
Мистер Совершенство сунул руки в карманы и, развернувшись, пошел в другую сторону.
Словно бросившаяся в пучину любви героиня черно-белого кино Ашер смотрел вслед Кристоферу, чей силуэт становился все меньше и меньше, а потом исчез вдали, за горизонтом. Оставшись в полном одиночестве посреди темной улицы, Ашер достал телефон, чтобы посмотреть время. Уже начало двенадцатого, а значит, автобус ждать целых полчаса.
Ашер побрел по ночному городу, вслушиваясь в разговоры людей из окон домов, шуршание шин проезжающих мимо автомобилей.
Он чувствовал себя великолепно. Да, вечер начался немного шероховато, но в конце концов все поначалу кажется странным и чужим. Они с Кристофером едва знали друг друга. И к тому же мистер Совершенство извинился.
А потом даже поцеловал.
Ашер коснулся пальцем губ.
Несомненно, Кристофер был чемпионом по поцелуям.
Однако что-то тревожно зудело на задворках сознания. Или, напротив, это была щемящая пустота. Поцелуй был фантастический. Но...
Пискнул телефон.
Ашер выудил его из кармана в надежде, что это Кристофер. Но с удивлением обнаружил сообщение от Моргана.
М: Ты до сих пор не вернулся.
А: О, значит, ты заметил?
М: Тебя сложно игнорировать. Вертлявый, шумный, назойливый, вечно вздыхающий.
А: Очень милый парень. Чем я могу тебя порадовать в этот чудесный осенний вечер?
М: Просто скажи, что тебя не похитили.
А: Неа. К твоему сожалению. Признайся, ты просто хочешь мою солнечную футболочку.
М: Ага.
А: Я на автобусной остановке в городе.
Ашер опустился на скамейку, стараясь не вляпаться в подозрительные пятна, разбросанные всюду фантики от конфет и осколки битого стекла.
И тут его телефон начал трезвонить.
— Алло?
— Привет, — сказал Морган.
Морган никогда ему не звонил.
— Ты никогда мне не звонил. Все в порядке? У тебя сердечный приступ? Нашу комнату охватило пламя? Ты наконец нашел ответ на вопрос о смысле жизни?
— Нет, умник, просто хотел кое-что спросить.
— Хорошо, спрашивай.
— Я уже забыл.
— А, ну ладно. Тогда перезвони мне, если...
— Погоди, просто оставайся на линии. Я скоро вспомню.
— Уже ведь позднее время.
— Я заметил.
— Разве тебе не пора баиньки?
— Эй, ты мне не мамочка. И я уже большой мальчик.
— У тебя ведь рано утром тренировка
На другом конце линии воцарилась тишина.
Полная.
Абсолютная. Бесконечная.
— Ну... да, — спустя пять миллионов лет безмолвия произнес Морган. — Не спится что-то.
Ашер сразу понял, что это чушь собачья. Морган мгновенно вырубался в любом положении и в любое время. Ашер мог поклясться, что видел, как этот бычара спал стоя. Выключался свет в комнате — и тут же уши Ашера заполняли переливчатые звуки храпа с соседней половины.
Зачем Морган врет?
На другой стороне улицы двое прохожих принялись с азартом ругаться. Их спор утих, как только на дороге появилась полицейская машина с мигалкой и сиреной. Где-то на другом конце квартала с воем промчалась машина скорой помощи.
Кажется, это не самый благополучный район города.
Но Морган не стал бы звонить, чтобы убедиться в его... безопасности. Верно? Глупо даже предполагать. Ашер просто сказал, где находится. А Морган проворчал, что уже поздно.
И тут Ашер почувствовал... кое-что. Нечто странное где-то на полпути между желудком и сердечной мышцей. Чувство, сродни болезненному спазму или внезапному прозрению.
Каждый нейрон в мозгу Ашера требовал спросить Моргана, зачем он на самом деле звонил, но никак не удавалось составить слова из букв, а предложения из слов. И горло сдавило. Потому что Ашер не был уверен, что хочет знать ответ.
— Эй, ты там? — скучным голосом спросил Морган. — Или тебя уже засунул в мешок бездомный маньяк-убийца?
— Я тут, — выдавил Ашер.
— Какое облегчение. Иначе кто бы таскал мои вещи.
— Я не таскаю твои вещи! Всего лишь одалживаю. Иногда. Наверняка большую часть своего хлама ты просто где-нибудь забываешь.
— В твоем комоде? Или под подушкой?
— Да. В моем... Постой-ка, какого черта?! Прекрати рыскать по моей половине!
— Просто скажи, зачем тебе мои вещи.
— Они лучше.
— Да у тебя то же самое.
— Ну, может быть, мне нравится бесить тебя.