— Соколик, не гони дуру! — закричали ему. — Верни пацана! Твоя ксива у нас, а без денег ты далеко не уйдёшь.
— Мне интересно, куда вы уйдёте через запертые двери, — ответил он.
Ему ответили бранью и стрельбой. Всё это могло кончиться плохо для мальчика. К тому же вода стремительно прибывала. Чтобы отвлечь бандитов от Соколика и мальчика, я несколько раз выстрелил в их направлении.
— Соколик! — крикнул я. — Я — подполковник милиции Капранов! Предлагаю тебе сдаться немедленно мне, вернуть мальчика, гарантирую жизнь.
— А ты знаешь, подполковник, что он двух ментов убил? — крикнул Блин, я уже был знаком с ними по голосам.
— Врёшь, сука! — выкрикнул Соколик.
— Ругаться нехорошо, особенно при детях и милиции, — рассмеялся Слон. — Ты давай, сдавайся, и если тебя довезут до зала суда, то мы тебя под нарами в СИЗО задавим.
— Слон, двери открывают!
Бандиты отскочили от дверей. Так прошло несколько секунд, потом дверь заскрипела, похоже что кто-то из них потянул её на себя.
— Соколик! Мы уходим! У тебя ещё есть шанс, вали к нам.
— Ага, сейчас, я прямо бегом прибежал.
— Ну смотри, мы тебя достанем!
Двери заскрипели, и тишина вошла в подвал. А я замер возле лаза, понимая, что Соколик будет искать выход, и что тем же путём, что и Слон, он не пойдёт.
Примерно так и получилось. Я сегодня угадывал. Несколько минут он стоял тихо, потом сказал, обращаясь к пацану:
— Пойдём, Слава. Мы сейчас выйдем и поедем к твоему отцу. Только иди сзади меня. Держись мне за пояс, и не выглядывай из-за спины. Если будут стрелять, падай.
— Прямо в воду?
— Прямо в воду.
И я услышал осторожное шлёпанье по воде, и прижался к стене, стараясь даже не дышать, потому что Соколик двигался очень осторожно, часто останавливаясь и прислушиваясь. Вот он нашарил лаз.
— Сейчас, Слава, всё будет в порядке. Сейчас пойдём наверх. Только я позвоню, предупрежу твоего отца. Я телефон прихватил со стола.
Слава назвал номер, и Соколик защёлкал кнопками мобильного телефона.
Я весь превратился в слух. Осторожно отделился от стены, и на полушаге левой рукой посветил фонариком в глаза Соколику, а правую обрушив на его челюсть. Он рухнул, как стоял, молча, и сразу же ушёл под воду. Слава вскрикнул и метнулся в сторону, но вода ему доходила до пояса, и двигаться быстро он не мог, я без труда поймал его за плечо, подхватывая из воды собирающийся нырнуть телефон. В трубке слышался голос:
— Говорите, кто там?
— Денис Петрович? — спросил я. — Всё в порядке, Слава у меня. Это подполковник Капранов. Скажите Славе, что мне можно доверять, чтобы он не убегал.
И я протянул телефон мальчику.
— На, поговори с отцом.
Но что он сказал, я не услышал, потому что с головой ушёл под воду. Я недооценил Соколика, который подплыл под водой и дёрнул меня за ноги. Я совершенно не был готов к такому повороту, и нахватал полные лёгкие воды, поэтому когда вынырнул, стал хватать воздух, отчаянно отплёвываясь и натужно кашляя.
Фонарик был уже в руках у Соколика. Он снял с моего плеча помповое ружье, с обрезанным прикладом, похлопал меня по карманам, обнаружив профессиональные навыки в этом деле. Извлёк пистолет и гранату, удовлетворённо хмыкнул и приказал:
— Пояс сними.
Я послушно снял патронташ и протянул его Соколику, вооружив его до зубов. Он наклонился, пошарил в воде и вытащил телефон, потряс его, выливая воду, покачал головой, но всё же набрал номер. И к его удивлению телефон ответил.
— Денис Петрович? — вкрадчиво спросил он. — Это Соколов беспокоит вас. Соколик. Подполковник ввёл вас слегка в заблуждение, Слава у меня, всё в порядке. Готовьте деньги, и позже я позвоню вам, чтобы сказать, куда выслать машину за Славой. Нет, сейчас не могу. Здесь посторонние. И что это за игры вы затеваете? Мы же обо всём договорились, а вы нанимаете какого-то подполковника, из которого песок сыпется. Нехорошо, нехорошо, так мы не договаривались. Ах, он по своей инициативе, вы его не нанимали. Ну, допустим. Только на будущее учтите, платить надо кому-то одному, на карту жизнь вашего ребёнка поставлена. И платить надо тем, кто стоит того, чтобы платили. Вы же коммерсант, должны понимать.
Он сложил телефон и подтолкнул Славу к лазу.
— Пойдём, парень, папа ждёт. Адью, товарищ подполковник. Он кинул шутя руку к голове, и что-то отработанное годами было в этом жесте.
— Соколов, — окликнул я его. — Ты что, служил? Где?
— Я везде только Родине служил, подполковник. Привет!
И он полез в лаз, велев Славке держаться за ремень. А мне оставалось только брести по колено в воде следом. Но протискиваться в колодце коллектора, в полусогнутом состоянии, мне было неохота, да уже и не имело смысла.
Я направился к дверям, через которые ушёл Слон. В темноте промахнулся, и долго искал их. Нащупав, вышел к лестнице, ведущей в подъезд. Вода стекала с меня ручьями. Я сделал шаг на лестницу, шлёпая как лягушка, выбрасывая из ботинок при каждом шаге фонтаны воды.
— Ещё один выползает! — раздался голос сверху.
И тут же последовала команда:
— Руки вверх! Подниматься медленно, рук не опускать!
Быстро у меня и не могло получиться, а руки я поднял. Что мне, жалко, что ли? На лестничной площадке меня для начала двинули от души по зубам, потом резко развернули лицом к стене, вероятно решив моей физиономией стереть бранную надпись на этой стене. Меня заставили опереться руками о стену, расставить ноги. И всё время, пока меня обыскивали, я про себя читал надпись, в которую меня сунули носом. Надпись была предельно лаконичной и состояла всего из трёх букв, которые я про себя и повторял с разными интонациями, сам удивляясь множеству оттенков, с которыми можно произносить фразы, а так же отдельные слова. Обыскав, меня вытолкали на улицу, даже не заглянув в отобранные у меня документы.
Во дворе творилось что-то невообразимое. Прямо возле подъезда, из которого меня вывели, лежали два трупа. Судя по камуфляжу и не снятым бронежилетам, солдаты ОМОНа. Двор был освещён прожекторными установками с машин, которые въехали прямо во двор. Все дома по периметру были оцеплены бойцами. Уже мелькали крупные фигуры с профессиональной экипировкой, в масках. А к нам бежал, размахивая руками, участковый, с перевязанной головой. Следом за ним спешили двое в штатском, но с той самой выправкой, которая всегда отличает военного человека. Он на ходу что-то объяснял им, как я понял, касательно моей персоны.
Я посмотрел в сторону дома, в котором подъезды штурмовали бандиты. Из двух подъездов валил густой чёрный дым, похоже, что там в подвале начался пожар. Об этом же свидетельствовали и три пожарные машины, которые совсем заполнили и без того забитый двор. Из дома, в сопровождении спецназовцев, выводили спешно кое-как одетых людей, пожарники разматывали рукава, рвались в подъезд, но их не пускали бойцы. Страсти там разгорелись нешуточные, дело дошло почти до драки, но подоспели старшие, о чём-то договорились между собой и просто стали заливать подвал водой, не спускаясь вниз.
Участковый вместе с людьми в штатском подошёл к нам.
— Ты как, Михаил Андреевич? — спросил он.
— Всё в порядке, — я покосился на засмущавшихся бойцов.
Но у меня не было на них обид. Я сам приложился бы в такой ситуации, когда в двух шагах отсюда лежат твои убитые товарищи.
— Что с тобой? — я кивнул на повязку.
Участковый махнул огорчённо рукой.
— Бандиты оглушили, а солдат, которые подоспели, убили. И в масках, с автоматами, ушли в этой сумятице.
— Двое? Один слегка прихрамывает? Здоровые такие?
— Да, — кивнул, подтверждая мои догадки, участковый. — Одного из них я видел здесь раньше, да и второго, кажется.
— Это, кажется, Слон и Блин, — так они между собой перекликались в подвале.
— А где мальчик, Михаил Андреевич? — спросил штатский.
— Мальчик ушёл с Соколиком. У них там какие-то свои разборки, он отнял мальчика у Слона и Блина. Ушёл коллектором, как ты меня привёл.