— Гоша, где ты был? Маме стало плохо, ее увезли в больницу. Прием там, как всегда, с пяти до шести вечера.
— Я только продукты куплю.
— Гоша, можно мы с тобой в больницу к тете Лене вместе пойдем? — спросила Эля, буд–то мы и не провели весь день вместе.
— Хорошо, вы сегодня, а мне лучше завтра с утра прийти к ней, — закивала головой Лида. И Эле, — Сегодня не жди меня. И не забудь двери на ночь закрыть. А ты, Гоша, проверяй за ней.
Эля побежала в магазин за мясом и луком, я начистил картошку. Приготовив жаркое, прямо горячее понесли матери в больницу. Рядом с ее кроватью мы застали Аристарха. Он держал ее за руку. Увидев меня, смутился, отпустил руку матери и сказал:
— Григорий, мама чувствует себя уже лучше. — И пересел к окну.
Эля села кормить маму, но у той не было аппетита. Эля притворно ругалась:
— Что такое, тетя Лена? Хотите болеть, не хотите домой? Ну–ка, кушайте быстрей! Аристарх Андреевич, ну скажите тете Лене, может, хоть Вас послушает.
Мать улыбнулась и стала старательно глотать, можно сказать, давиться едой. Эля напоила ее еще теплым молоком. Потом накрыла одеялом и сказала:
— Мы каждый вечер будем приходить к вам. Только скажите, что принести.
— Ничего не надо, сами себя приносите, — грустно, улыбаясь, ответила мать.
А Аристарх сказал ей:
— Мне нужно что–то сказать Вам, Элен. — И нам. — Ребята, вы идите, я здесь еще побуду.
По правде сказать, мне не терпелось остаться с моей девочкой наедине. Вспомнив, что оставил на кровати матери свою кепку, поспешил назад за ней, оставив Элю в больничном дворе. Когда открыл двери палаты, предо мной возникла такая картина: Аристарх стоял на одном колене перед кроватью матери и просил ее руки и сердца. Глубоким грудным голосом он просил:
— Элен, станьте моей женой. Я не мыслю жизни без вас!
— Да когда же я Вам буду женой, если жизни уже не осталось, — грустно отвечала мать.
Осторожно закрыв дверь палаты с другой стороны, я побежал догонять Элю.
Если уж весной трава прорастет через асфальт, могли ли мы на заре юности думать о ком–то другом, как не о нас самих, о наших чувствах.
Придя домой и набросив на дверь крючок, мы стоя целовались. Потом я отнес ее на кровать. Расстегнув кофточку до пояса, с восхищением рассматривал ее небольшие грудки. И уже не мог не притронуться к ним губами. Меня тянуло все ниже и ниже к животику. Но Эля остановила меня, сказав:
— Дальше нельзя.
И мои губы снова и снова возвращались к ее груди, шее, плечам, к щекам–персикам. И это мне не надоедало, что было для меня удивительным открытием.
— На сегодня все, — скомандовала Эля.
— Как все? — обиделся я, — Разве тебе плохо, когда я тебя целую? Ты жадничаешь? Имея все эти прелести. Ты просто зазнаешься.
— Нет. Я растягиваю удовольствие. Завтра нам тоже захочется этого, — и пошла к себе.
В этот вечер уснуть мне не удалось. Пришли Колька с Витькой.
— Где ты был? Мы искали тебя. Тебе что, денег не нужно?
— Мать его в больницу увезли, — ответил за меня Колька.
— Но не до ночи же он там был, — проворчал Витька. — Слушай, нам твой сарай нужен. Погреб выкопаем там, склад устроим. Дома у меня уже опасно. Чуть что, и придут с обыском. Я уже сидел в тюрьме. А тут никто не догадается. Завтра ночью приведу ребят, работать начнем. Там у тебя много угля?
— Но если у входа копать, а потом углем присыпать, а остальное место занято, — ответил я.
— Значит, завтра ночью стукну в окошко, а ты откроешь нам сарай. А, может, сейчас ключ отдашь?
У меня был еще один, материн, и я его отдал, не имея еще никаких посторонних мыслей, кроме как об Эле.
— Тогда до завтра. Намечается большое дело. Все будем богатыми, — пообещал Витька.
— Когда? — спросил Колька.
— Дело готовить надо. Это вам не часики и не костюмчик снять. Здесь нужны долгие шуры–муры. Вам, соплякам, этого не понять еще.
Они ушли, я остался недоволен собой. Почему у меня все награбленное прятать? Нужно было возразить. Но Витька взрослый и, все равно, решил бы по–своему. Вот паук! Затягивает в паутину. А мне уже не хочется принимать в этом участие. Лучше бы мы с Колькой вдвоем срывали сумочки. Что делать? Витька настоит на своем. А наши с Элей деньги нужно где–нибудь у нее в комнате спрятать. А заодно и медальон. Витька не знает меры. Если его поймают на краже, он нас всех сдаст. А еще он жадный. Заберет спрятанное, сарай сожжет и свалит от нас.
И я решил быть на стороже. На всякий случай проверил комнату Эли и нашел место на дне тумбочки, где прятать наши денежные запасы и медальон.