Побег удался. Перемещался на телегах по проселочным дорогам, ночью. Хотя придраться, вроде, ко мне нельзя было, свидетельство о рождении на руках и кепка на ушах. Еду, якобы, в Украину родных искать, а сам в сторону Кисловодска. До своей усадьбы добрался только через два месяца, как раз к листопаду. Часовой у ворот санатория, мне не знакомый, прикрикнул на меня:
— Ну–ка, брысь отсюда, шпаненок.
Пришлось соврать:
— Моя мать — Пелагея Степановна. Кликните кого–нибудь позвать ее.
Старая кавалеристка мне очень обрадовалась. Сказал ей, что мать умерла, и я вернулся к ней, больше не к кому. Она была этим очень польщена:
— Гриша возвращайся в школу, а после школы и парк будешь убирать. Зарплату платить будем. На довольствие я тебя поставлю, кормиться в нашей столовой станешь, а школьную одежду и обувь тебе куплю. Жить будешь там же, во флигеле, дворника–пьяницу уволю.
Так я снова оказался в родном поместье и, сдав осенью экзамен за седьмой класс, пошел в восьмой своей старой школы, не как Гоша Кузнецов, а по своей фамилии — Григорий Томилин. И как когда–то матушка, начинал уборку парка с могилы моих родных стариков.
Конечно, некоторое время боялся за свою судьбу. Но за зиму вырос сразу на двенадцать сантиметров, а к весне сам себя не узнал. И странно было мне, столько уже повидавшему и пережившему, ходить в школу и видеть беспечные лица своих ровесников.
Девчонки липли ко мне во всю уже, когда я, рослый и широкоплечий, пришел в девятый класс. Разглядывая их, искал хоть что–то похожее на черты Эли, по которой жутко скучал и однажды даже плакал, потому что жалел ее. Как она там без меня? Деньги у нее давно кончились, а Лида ненадежная. Может, определили ее в какое–нибудь училище. Еще я ругал себя за то, что не узнал ее фамилии. Не могла же она быть на фамилии дедушки. Куда написать ей? Где теперь найти ее?
Школу я закончил с золотой медалью. Пелагея Степановна непременно хотела определить меня в военное училище. Меня же тянуло на исторический факультет, в археологию. Поехав в Москву, поступил в университет. Но после второго курса не выдержал, бросил все, вернулся в Караагач искать Элю. И могилу матери хотелось навестить. Хотя знал, там–то меня и караулят, чтобы сцапать.
Наших бараков и в помине не было. Решив остаться в этом городке, устроился шахтером на шахту, получил место в общежитии и перевелся на заочное отделение местного политехнического института, сразу на третий курс. Но следов Эли или Лиды и даже Аристарха мне отыскать долго не удавалось. Однако, надежды я не терял. Если Эля в городе, то обязательно будет ухаживать за могилой своего деда и моей матери. Как водится, это происходит в пасхальные дни. В один из таких дней я кружил вокруг могилы матери, боясь подойти ближе. Еще издали увидел, что у ограды могилы Ивана Ивановича кто–то стоит, и не сразу узнал Аристарха. Голова его была совсем седа.
Я обрадовался. Может он знает фамилию дочери Ивана Ивановича, которую должна была носить Эля. И означает ли имя Эля уменьшительное от Элеонора.
Мне оставалось ждать Аристарха у выхода из кладбища. Он не обратил на меня внимания и пошел прочь, занятый своими мыслями. Обгоняя его, я тихо поздоровался с ним. И, назвав себя, попросил:
— Не могли бы вы пойти следом за мной? И медленно пошел впереди него в сторону новостроек. Когда пришли на безлюдную строительную площадку, я повернулся к нему лицом, шагнул ему навстречу и, обняв его, сказал:
— Счастлив, что видеть Вас. Засек вас у могилы Ивана Ивановича, но подойти не посмел.
Старый мичман, не потерял самообладания, и как будто мы расстались только вчера, ответил:
— И за могилой вашей матери тоже ухаживал.
Оглядел меня с ног до головы, и только тогда радость изобразилась на его лице:
— Здравствуйте, Григорий. А Вас здесь искали, и у меня тоже. Чем Вы властям так насолили, и как Вам удалось сбежать, ума не приложу? И как я рад видеть Вас снова и слышать, мой юный друг!
— Мне пятнадцать лет присудили. Когда нибудь расскажу за что, не сейчас. Сбежал я из детской колонии к себе в поместье, в нынешний санаторий. Вернулся в прежнюю школу, где числился Томилиным. А теперь сюда переехал, чтобы отыскать внучку покойного Ивана Ивановича. А как вы поживаете, как здоровье?
Но Аристарх все еще пораженный неожиданным моим появлением, разглядывая меня, радовался:
— Жив, ушел от врага! Ну, хоть одна родная душа. Ах, как вы прекрасны в своей юности! Сколько же лет мы не виделись?
— Пять лет. Как вы думаете, во мне можно узнать того мальчишку?