— Но разве он не прав? Ты же влюблена в этого Григория.
— Все так, это не реально. А с Гошей мы бы жизнь заново начали. Мне хотелось оставить его у себя на ночь. Но он ушел.
— Не захотел остаться? — поразилась Зина.
— Живет он с какой–то женщиной. Уезжают они подальше отсюда. Я в шоке. Зина, мне плохо, очень плохо. Приезжай! — уже плача просила Эля.
В этот миг сердце мое защемило. А Зина сочувствующе отвечала:
— Сегодня не могу. У меня гости ночевать остаются. Но завтра, ты потерпи до завтра… Сразу, после работы к тебе, обещаю. Посмотрю твою новую квартиру. А этот Гоша, я даже рада. Вот увидишь, «не было бы счастья, да несчастье помогло». Я тебя, подруга, предупреждала.
Разговор заканчивался. Аккуратно положив трубку, вынул медальон из кармана пиджака «Гоши Кузнецова» и переложил в секретер. Сложив вещи в один сверток, выбросил их в мусоропровод. Потом подошел к двери Эли и позвонил. Она открыла, не спрашивая. Лицо ее было растерянным, глаза заплаканы.
— Что с вами? Вы плакали? — с нежностью спросил я.
Она отвечала с грустной улыбкой:
— Лук резала. У меня был гость, ушел уже.
— Гость?
— Да. Помните, я просила вас отыскать его. Он сам нашелся. За своим медальоном приходил. Жалко медальон. Я его столько лет берегла, привыкла к нему. А он забрал его, что бы пропить. Мне сегодня не очень хорошо. Извините, Григорий Алексеевич, я пойду спать. Нездоровится что–то.
— Эля, спать еще рано. Расскажите мне, что с вами случилось. Составьте мне компанию и пройдемте ко мне на ответную чашечку кофе. Возражений не приму. Где ваши ключи? Замыкайте дверь.
Эля нехотя подчинилась и пошла за мной. Пригласив ее к столу, я спросил:
— Может немного коньяка?
— Да, я хочу выпить. Мне сегодня хочется напиться, — призналась она.
— А вы раньше напивались? У вас есть практика?
— Какая практика? Я жить не хочу. Мне плохо. Очень плохо. И не спрашивайте меня ни о чем.
Кажется, коньяк ее немного успокоил. Я поднялся с места. Подошел к роялю и сыграл романс Бетховена «К Элизе». Закончив играть, еще немного посидел. Затем пошел и включил магнитофон, вставил кассету с медленным танцем, подошел к Эле и протянул ей руку. Она подала свою. Я повел ее в танце. И впервые за пятнадцать лет притянул к себе ее стан. Невыразимая нежность охватила меня. Эля опьянела и, не скрывая этого, прижалась головой к моему плечу и я почувствовал, что плечи ее трясутся от рыданий.
— Ты хотела любви, а Гоша тебе отказал? — тихо спросил я.
— Нет, — тоже прошептала она в ответ, — я хотела согреть его своей любовью, подарить ему свою любовь. Но он ушел к другой. Все так нелепо… Так ужасно. Он пропадет, сопьется. Я несчастная женщина!
— Не сопьется. Оставьте, не терзайте себя. Нужно перелистнуть эту страницу жизни. Возможно, на следующей, выпадет нечаянная радость. Эля, в отличии от Гоши, я с радостью готов принять твой подарок, твою любовь. И поверь, оценю его по достоинству.
— Мне все равно. Вот только напьюсь и я Ваша. — прошептала Эля, безразлично.
Музыка закончилась. Взяв ее на руки, присел с ней за стол. Сидя у меня на коленях, Эля пила коньяк из моих рук. Ей очень нужно было расслабиться. А я хотел быть трезвым в праздник любви.
— Моя Эля, моя взрослая женщина, мой подарок. — прошептал я ей на ушко. — А завтра мы не будем пить коньяк. Хочу, чтобы ты показала мне, как должна вести себя Гейша. И научишь меня, каким должен быть я с ней.
— Завтра узнаешь, — совершенно опьянев, пообещала она и попросила, — Поцелуй меня.
Целуя ее плечи, загораясь, я шептал:
— Счастье мое! Ты нашлась. Радость моя, мы вдвоем одолеем любую грусть. Ты не скажешь мне больше, как в юности: «До сюда — можно, а дальше — нельзя!»
— О чем ты? — Эля потянулась к моим губам, и таким поцелуем обожгла меня, что я не помнил, что было дальше. Мы не помнили себя. И сказать, что я провел с Элей волшебную ночь, значит, ничего не сказать.
Проснулся я в полдень от телефонного звонка и снял трубку. На другом конце провода была Инна.
— Слушай Гриша, несколько дней ищу тебя. Она смеялась, вспоминая сцену, которую я уже успел забыть. Сцену, которую мы с ее мужем Геннадием разыграли неделю назад.
— Но уж если ты не уехал в отпуск, как мне казалось, может проведем его вместе? — как ни в чем ни бывало, весело спросила она. И снова со смехом вспомнила, как я, захватив вещи, прыгнул в окно.
— Он так и не узнал, с кем я в постели была. Но ты, Гришенька, не оставишь меня? С мужем развожусь, мы можем открыто встречаться. Ты обещал на мне жениться!