В этот вечер я засиделся в ресторане и хорошо набрался. Когда меня привезли, я еще держался на ногах. Эля с Аристархом сидели в беседке. Я издалека приветствовал их и поднялся наверх, наспех принял душ, упал в свою постель и проспал до трех часов дня. Проснулся от стука в дверь. Вошел Аристарх с подносом, на котором была только одна рюмка коньяка. Мне стало неловко оттого, что он ухаживает за мной, но я выпил. Он придвинул кресло к моему ложу и спросил:
— Вы вчера, Григорий, хорошо набрались?
— Еще как! — ответил я и тут же спросил, — А Вы с Элей хоть позавтракали?
Аристарх засмеялся:
— Давно обедать пора. Елизавета Владимировна готовит что–то вкусное.
— Надеюсь, не плохо провели время в компании Эли? _Снова спросил я. и Аристарх радостно ответил:
— О–о–о! Она такая чуткая! Такая прекрасная женщина! Жаль, очень жаль, что дамы сейчас не носят таких нарядов, как в дни моей молодости. Исчезла таинственность, которая в мое время так привлекала нас, молодых людей. Есть магия в одежде. Какое время, такая и одежда! — подытожил он сказанное.
Эля накрыла стол в гостиной. Когда мы вошли, он уже был сервирован.
После ужина Аристарх подсел к роялю и заиграл, по–видимому, на слух модную веселую песню своей молодости «Челиту». Эля не выдержала, встала рядом и запела. Голос у нее был небольшой, но красивый. Она исполняла песню Аристарху, но и он, и я понимали, поет она для меня. Закончив петь, Эля, вспомнив что–то, сказала:
— Моему дедушке тоже нравилась эта песня. А когда я приехала к нему в Караагач, у нас соседи были… Женщина — бывшая балерина, маленькая и худенькая, тетя Лена. Дедушка звал ее Элен. Он боготворил ее.
Я осторожно спросил Элю:
— А эта тетя Лена одна жила?
— Нет! У нее был сын, тот самый, недостойный ее, Гоша.
— Это он, Ваша первая любовь? Очень странно. У меня тоже в отрочестве была большая любовь. Я потерял мою девочку и долго искал…
— Вы ее так и не нашли? — с любопытством спросила Эля.
— Нашел. Но в ее лице, совсем другую женщину.
Она поняла, что речь пойдет о ней. Ее не устраивало наше стремительное сближение. О том, что между нами уже случилось, мы оба тщательно избегали говорить.
— Когда у вас день рождения? — спросила Эля.
Я ответил, что 14‑го апреля. И ей:
— А вы родились ровно через месяц после меня.
Она изумленно подняла брови, но я поспешил разъяснить, что взял эти данные из ее личного дела. Выдохнув, она засмеялась и обозвала меня шпионом.
— Да, я шпион. Вы даже не представляете себе, как много я о вас знаю. Но если вам интересно, могу рассказать о себе.
Но Эля дотронулась до моего локтя и остановила меня:
— Не сегодня. Вы сказали, мы пробудем здесь полтора месяца. Я успею о вас узнать все. Только вот…
— Что, вот?
— Отпуск у меня всего три недели.
— Не беспокойтесь. Я уже звонил председателю другого района и предложил вашу кандидатуру на должность инспектора.
— Зря старались, Григорий Алексеевич. У меня высшее образование, но со школы меня выгнали за самодеятельное поведение.
— И это я знаю. Но по моей рекомендации у вас никогда никто не спросит документов. Пойдемте–ка в парк. Грех в такую погоду сидеть дома, — предложил я Эле и молчавшему весь вечер Аристарху. Но он отказался, понимая, что нам необходимо побыть вдвоем.
Некоторое время мы гуляли молча, потом Эля тихо заметила:
— У меня такое ощущение, что вы — мой ангел–хранитель. Почему вы принимаете такое участие в моей жизни?
Я посмотрел на небо. Собирались тучи. На горизонте мелькнули молнии и слышался далекий гул. Ветер зашевелил верхушки деревьев. И вот уже зашумел в листве. На нос мне упала капля дождя. Мы ушли довольно далеко от парадного подъезда.
— Сейчас будет ливень. Бежим быстрей, — взял я ее за руку, и мы побежали, смеясь, и едва скрылись под крышей веранды, как над нами раздался такой грохот, что мы интуитивно пригнулись.
Остаток вечера мы провели в гостиной. Я играл на рояле, Эля пела. Когда она проникновенно закончила петь «Снится мне море, солнце и ты…», я перестал играть, подумав: «Или сегодня ей все скажу, или набраться терпения?». Пожелав Эле спокойной ночи, поднялся к себе. Под звуки природной канонады и шум ливня, быстро уснул, мне впервые приснилась матушка. Она стояла в белом платье, совсем юная, как на фотографии. Голова ее была прислонена к плечу генерала. Матушка, не глядя на меня, сказала: «Гриша, мы все знаем. Будь счастлив. Приходите к нам вдвоем».