Вперёд вышел один, тот, что был одет побогаче и имел откормленный вид, наверное, приказчик самого барона. Он встал напротив головного фургона, придал своей давно не мытой физиономии важный вид, опёрся на копьё и начал говорить.
Разговор я отлично слышал и, хоть слов не понимал, уловить общий смысл было несложно. Он часто повторял фамилию барона, а вместе с ним использовал слово «деньги», которое я уже успел выучить. Предлагают заплатить за то, что Его Милость великодушно разрешает проезд по своей земле. Наивные, даже не будь у нас огнестрельного оружия, мы бы и тогда справились с этой толпой, несмотря на все предупреждения Кирилла об их мастерстве в обращении с колюще-режущим оружием. Впрочем, они ведь уверены, что репутация сеньора послужит их защите надёжнее любой брони. Зря.
— Он меня приморил, — грустным голосом заявил в эфире Модест.
Крестьянин всё ещё продолжал говорить.
— Меня тоже, — согласился Кирилл. — Жанна, ты ближе стоишь, отстрели ему что-нибудь ненужное.
— Есть, — ответила рация голосом Жанны, после чего раздался громкий выстрел из дробовика.
Огнестрел ещё не стал популярным, его в этой местности вообще пока не использовали, у наших предшественников, надо полагать, получилось проскочить без боя. Соответственно, и эффект был такой, что больше стрелять уже не потребовалось. Вся толпа неудачливых рэкетиров сорвалась с места и побежала в лес с такой скоростью, что впору было доставать секундомер и фиксировать новый мировой рекорд в беге на короткие дистанции. Тот, который говорил от имени барона, тоже испугался выстрела и тоже попытался убежать, он даже развернулся и сделал полтора шага. А потом упал плашмя на землю, оглашая окрестности пронзительным криком. Трудно бежать, когда у тебя отсутствует правая ступня. Кровь из обрубка ноги образовала уже приличную лужицу, никаких попыток спасти себя раненый не делал, только трясся и размахивал руками, а крик его становился всё тише. Готов. Вот и первое убийство, пусть и совершённое не моими руками.
— Для тех, кто сомневается в необходимости этого жеста, — заговорила рация, Кирилл словно читал мои мысли. — Впредь в подобных ситуациях действуем только так, никакой гуманизм здесь не уместен, за нами сила, мы диктуем условия. Для этого у противоположной стороны не должно быть сомнений, что этой силой мы воспользуемся. Малейшее замешательство, и убьют уже вас. Помните об этом и не позволяйте жалости помешать вам. Наше оружие — не только и не столько огнестрел, сколько страх перед его применением. Очень скоро даже до самых тупых дойдёт, что связываться с охраной караванов опасно, настолько опасно, что никакая потенциальная выгода не сможет эту опасность компенсировать. Страх должен идти впереди нас, сначала мы работаем на репутацию, потом репутация будет работать на нас.
Как ни противно было, но я с ним согласился. Мы в чужом мире, союзников нет, все окружающие нас люди — потенциальные враги, ценность охраняемого груза однозначно делает нас кандидатами на убой, чем она выше, тем ниже цена наших жизней. Куда хуже будет, если одна из таких групп, как наша, проколется и позволит себя убить. Тогда слух о нас пойдёт совсем иной, тогда трудности в пути возрастут.
Оглянувшись на возницу, я увидел, как невзрачный мужичок лет сорока снимает с боевого взвода арбалет. Но удивило меня не это, дело в том, что арбалет был современным, блочным, и взводился рычагом. С собой мы ничего подобного не брали, надо полагать, привезли во время прошлых визитов. Не такая плохая идея, набрать людей из местных, выдать им устаревшее для нашего мира оружие и использовать в качестве сипаев. Как знать, может быть, когда-нибудь так и сделают.
— Не расслабляться, — продолжила рация, на этот раз говорил Модест. — В ближайшее время ждём людей барона, соберутся они не сразу, но, за счёт того, что все верхом и лучше знают эту местность, постараются нас перехватить.
Так и вышло, к мосту мы подъезжали уже к вечеру, мост выглядел солидно, широкий, сделан из камня. Я даже усомнился, стоило ли на такой маленькой реке ставить подобный мост, с другой стороны, зато такие вот бароны не разрушат, даже если захотят. При въезде на мост стояли трое, все на конях и в хорошей броне, а один из них держал в руках чёрное знамя с гербом, ветер сильно колыхал полотнище, я так и не смог разглядеть рисунок.