Двуручное оружие чудовищного веса, да в умелых руках, да ещё руки эти принадлежали человеку в тяжёлой броне. Короче, шансов у этих монголо-татар не было никаких. Спасение только в быстром беге. Они разом шарахнулись назад, но один всё же не успел. Сабля переломилась пополам, а грудь от мощного удара вмялась до позвоночника. Второму тоже не повезло, заряжающий Модеста, на секунду отвлёкшийся от основного занятия, всадил ему арбалетный болт прямо между глаз. Третьего и четвёртого снял из двустволки Лёва, два выстрела прогремели почти одновременно, не успевшая разойтись картечь оставила в груди одного и второго внушительные дыры. Последний, отступив ещё дальше, просто свалился с края, проломив собой ряд кольев. Почти то же самое случилось со мной, выщелкнув пустой магазин, я не успел нагнуться за новым, из-за края выскочила орда человек на десять и кинулась в мою сторону. Спас меня отчасти щит, загородивший им дорогу, отчасти залп из трёх арбалетов, что были наготове у заряжающих, выстрел Жанны, потратившей последний патрон в магазине, и свои умелые действия. Я успел подхватить с земли алебарду, противника не достал, но смог отогнать, а рядом, прижавшись ко мне плечом, встал заряжающий, которого я даже по имени не знал, совсем молодой парень, но крепкий и толковый.
Из-за края поднимались всё новые враги, выстрелы звучали всё реже, никто не успевал менять магазины, скоро нас просто задавят числом. Дальнейшие события отложились в памяти плохо. Вот я достал острием алебарды противника, воткнул ему в грудь сантиметров на восемь, может, и выживет, но уже не боец. Вот второй, ловко уходя от удара, обрушил на меня удар сабли. Доспех не пробил, но левая рука от удара почти отсохла, силы ему было не занимать. Вот он заносит руку для второго удара, но не успевает, я прыгаю вперёд и сбиваю его с ног, а встать он уже не может, потому что мой кинжал на всю длину воткнут ему в глаз. Выдернуть застрявший клинок не получается, и я, чтобы не попасть под следующий удар, откатываюсь назад, где ещё бьются свои.
Меч Кирилла, выписывая в воздухе хитрые финты, сносит голову одному печенегу и серьёзно ранит второго, но и тот второй прожил недолго, Жанна, успевшая перезарядиться, стреляет ему в лицо с расстояния в пять сантиметров, шлем подлетел вверх, вытряхивая остатки кровавого содержимого, а обезглавленное тело, простояв ещё пару секунд, падает на спину. Мне снова прилетает клинком по спине, разрубить бронежилет и кольчугу не получится даже двуручным мечом, даже удар относительно мягкий. Перехватываю ударившего за ногу, опрокидываю на спину и… кинжала нет, поэтому просто с размаху вколачиваю большие пальцы рук в глазницы. Глазные яблоки лопаются, брызгая кровью, отвращение шевельнулось в глубине души и погасло, потом, когда отходняк накатит, до которого дожить нужно.
Откатившись от бешено визжавшего противника, я рукой нащупал карабин. А рядом два магазина, полных, успели зарядить, прежде, чем началась свалка. Руки слушаются плохо, но пропихнуть рожок в горловину получилось. Сразу почувствовав себя бодрее, я встаю за спинами двух заряжающих, что держат врага на расстоянии, быстро размахивая алебардами, начинаю отстрел. Тридцать патронов — тридцать трупов, с двух шагов не промахнусь. Сколько их там ещё осталось?
На Модеста, опознав в нём самого опасного, бежит целая толпа, а богатырь тяжело дышит, и молот его опущен, поднимает пулемёт, но барабан пуст, а заряженные магазины нужно ещё найти под кучей трупов. У меня есть один, вынимаю и бросаю в него. Тот ударяет в шлем и падает вниз, но на полпути к земле, оказывается подхвачен могучей рукой в перчатке. Несмотря на усталость, среагировал он мгновенно, враги и двух шагов сделать не успели, как рожок оказался на месте, а патрон заехал в ствол.
Длинная, почти бесконечная очередь в упор не просто принесла врагу разорение в рядах, каждая пуля пробивала двух, а то и трёх, уже через три секунды, когда магазин опустел, перед Модестом не осталось никого. Враги закончились?
Увы, не все. Кое-кто продолжал лезть в самоубийственную атаку и даже добивался успеха. Один из заряжающих лежал с разрубленной головой, с него сначала сбили шлем, а потом уже убили, чуть поодаль валялся Лёва, тоже без признаков жизни, из шлема торчала стрела, а по стальному горжету обильно стекала кровь.
Жанна, отчаянно матерясь, высаживала очередной магазин из дробовика, сбивая с холма последних уцелевших. Я заглянул ей через плечо и увидел, как возвращается наша конница, принц не забыл о нас и, разобравшись с самозванцем, отправил отряд на выручку. Половцы, те, что остались живы, а таких было меньше сотни, кинулись наутёк, яростно нахлёстывая коней. Жанна пошатнулась и начала падать на меня.