— Последний обитатель города, — сказал Модест. — Что делать будем?
— И почему он ещё жив? — задал я дурацкий вопрос.
— То, что жив, — сразу ответила Жанна, — это просто. С наследственностью ему повезло, нужный ген получил и от мамы, и от папы, поэтому и чума не взяла.
— А точно не взяла? — с сомнением спросил Модест.
— Точно, все сроки вышли, родители умерли уже дня четыре как, у него иммунитет.
— Так что делать-то с ним? — спросил уже я.
— Как что? — Жанна возмутилась. — Накормим для начала, ребёнок уже дня три ничего не ел, он умрёт, если ему не помочь.
Ночь мы встретили, сидя впятером у костра. Все наши вместе с караваном находились на расстоянии почти в триста метров и разговаривали с нами исключительно по радиосвязи. Сейчас каждый занимался своим делом, сразу после ужина мы все занялись дезинфекцией и подсчётом добытого добра.
Все, кроме Жанны, она старательно кормила мелкого найдёныша супом с ложки. Тот, съев две-три ложки, останавливался, отказываясь принимать больше, а через несколько минут снова начинал плакать. Только спустя полчаса такой кормёжки он окончательно наелся и соизволил заснуть на руках у своей спасительницы.
— Так куда его теперь? — спросил Лысый, старательно промывая горсть серебряных монет в тазике с какой-то ядрёной отравой, от которой щипало нос и слезились глаза, неизвестно ещё, то ли чума погибнет, то ли мы сами потравимся.
— С собой возьму, — отозвалась Жанна, глядя на нас затравленным взглядом, хотя никто ничего пока не говорил.
— Но ты ведь сама понимаешь, что наш поход… — начал было Модест.
— Я всё понимаю! — она вдруг взорвалась, ещё немного и когтями вцепится. — Не надо объяснять, я не маленькая, я знаю, куда и зачем пошла. Но его я не брошу. Все услышали? Не брошу и всё! Можете мою долю себе забрать, но ребёнок со мной поедет.
— Что у вас там? — спросила рация голосом Кирилла, крики долетели и до них.
— Всё нормально, — отозвался Модест. — Просто группа чуть больше стала. Потом расскажу.
Он снова повернулся к Жанне, обмакнул тряпочку в спирт и начал протирать красивый длинный кинжал с позолоченной рукояткой и большим фиолетовым самоцветом в качестве навершия.
— Пойми, солнышко, я ведь не предлагаю его волкам скормить, вот только ребёнок в условиях, когда постоянно стреляют, вряд ли выживет, а если и выживет, то каким ещё станет.
— И что? — глаза Жанны горели, как угли, в зрачках отражалось пламя костра.
— Доедем до ближайшей деревни, поговорим с местными, если договоримся оставим ребёнка у них. В крайнем случае, потом заберёшь, когда обратно двинем.
— Нет, не отдам, — упрямо заявила она, хотя тон стал уже спокойнее. — Они своих-то детей не жалеют, те мрут, как мухи, от грязи и болезней, а чужого просто голодом заморят. Ему сейчас постоянный уход нужен, понимаешь? Постоянный. Кто это будет делать?
— А ты в походе как ухаживать будешь? — не унимался Модест, продолжая гнуть своё.
— Просто, возьму и буду ухаживать, кормить, поить, купать, когда смогу, я по договорённости кто? Медик? Вот и буду медиком, а в перестрелки лезть — не моя задача. Ребёнок маленький, много не съест и много места ему не нужно.
— Допустим, — Модест, кажется, сдался. — Ну а потом-то что? Допустим, мы его провезли через всю страну. Вернулись назад, заметь, в постоянных стычках с местными. Перешли в свой мир. А там?
— Усыновлю, — решительно заявила она.
— А получится? — с сомнением спросил он. — Ты сейчас официально безработная, одинокая, с жильём кое-как, и даже семью не создашь, поскольку мужиков не любишь…
— Не твоё собачье дело, с кем я сплю! — снова окрысилась Жанна.
— Может, хватит? — предложил я. Присутствовать при семейной склоке совсем не хотелось, они с Модестом явно давно знакомы, раз такие подробности знают. — Ну, правда, какие проблемы с ребёнком? Ну, будет сидеть в фургоне, еды много не просит, плакать будет, так пусть плачет, мы, вроде не диверсанты, чтобы тишину соблюдать.
— А вот этого всего, — Лысый ткнул пальцем в сторону груды монет и драгоценной утвари, второй рукой промокнув с глаз выступившие слёзы, дезинфицирующий раствор оказался очень уж ядрёным. — Хватит за глаза, чтобы проблемы с жильём решить и взятку дать, кому надо. Хорош уже девку клевать, хочет ребёнка иметь, ей и флаг в руки.
— И барабан на шею, — хмуро проговорил Модест, сворачивая дискуссию.
Остаток вечера мы продолжали старательно промывать и прополаскивать честно награбленное добро, стараясь пореже дышать ядовитыми парами. Жанна в этом участия не принимала, она легла спать, прижав к себе ребёнка и согревая его своим телом. При этом девушка едва заметно всхлипывала.