А потом отношение к этому сну опять становилось серьезным. Небо словно распахивалось перед взорами людей. На них смотрели оттуда предтечи — Никиас, Корас и Клеон. И то старое, героическое время становилось близким и понятным.
Былое рассеялось, как мираж, но смысл его продолжал тлеть и разгораться в душах людей.
1917
Перевод Л. П. Тоом.
ТЕНЬ ЧЕЛОВЕКА
Марет спала так чутко, что ей было слышно тиканье жучка-точильщика в ножке кровати.
Почти никогда она не погружалась в такой глубокий сон, чтобы не чувствовать своего тела. Она шевельнула онемевшими руками и ногами и сквозь сон услышала шорох тишины вокруг себя. Она почмокала губами, и этот еле слышный звук словно разогнал полчища тьмы, нависшие над ней. Потом она снова на миг углубилась в темное царство сна.
Все тот же сон, тот же призрак сна виделся ей в эти долгие ночи.
Не сон, а почти только мысль о далеком сыне. У нее не было точного понятия о расстоянии, отделявшем ее от сына, и она не могла представить себе те страны, те места, где он находился.
Мысль ее словно перелетала через бездну пустоты. Она начинала свой путь отсюда, от лачуги, потом шла вдоль здешней реки и по здешним холмам. Марет шагала то вверх, то вниз по берегу реки — сотни, тысячи верст. И чем дальше она уходила, тем призрачнее становился мир. Окрестности сливались в одно туманное облако, деревья стояли словно синие столбы, река сверкала золотой полосой, в небе свивалась туманная кудель. Лишь одно было реально среди этих сказочных земель — это ее сын.
Она знала, что он простой солдат, но все казалось ей огромным. Она видела, как он, словно древний военачальник, проезжает мимо бесчисленных полков. Она видела, как он протягивает руку и легионы, словно волны, катятся по мановению его руки. А потом он победителем вступал в чужие города, подобные сверкающим на солнце хрустальным лесам.
В глазах Марет сын становился все больше и больше, словно продолжая расти все эти годы войны. Но чем больше он вырастал, тем меньше, казалось, становилась сама Марет. Она сморщилась, точно кудель, и весила не больше куклы. Она сгорбилась, словно смиренный карлик, полный любви.
Но несмотря на величие и мощь сына, несмотря на собственное ничтожество и бессилие, Марет не переставала жалеть его. Он был так далеко, что она еле видела его. Весь мир был открыт перед ним — и все же он страдал от голода и жажды. Он был богат, как король, и все же спал на голой земле. Его обжигало солнце, мочил дождь, ледяные ветры заставляли его дрожать. Тогда Марет готова была пройти тысячи верст, сквозь огонь и воду, чтобы склониться над ним и своим старым телом защитить его, словно дитя в колыбели.
Но еще более тяжкие горести терзали сердце Марет.
Она видела сына раненым, больным, умирающим. Она видела его забытым на чужих полях, истекающим кровью и слабым голосом, взывающим о помощи. И Марет рвалась к нему на помощь, но ноги ее словно прирастали к земле, она бросалась и металась, пока не просыпалась с криком.
И, проснувшись, она не понимала, чей голос только что слышала; голос сына Якоба, свой собственный или голос путника, который там, на другом берегу реки, сквозь осенний ветер вызывал лодку.
Она быстро выходила, а у реки ей встречался лишь незнакомец, возвращавшийся с ярмарки, странствующий еврей с шарманкой или запоздалый житель деревни. Но заплаканные глаза ее не видели того, кого она ждала.
А солдаты все чаще переправлялись через реку, иногда даже по нескольку человек в день. Одни шли с этого, другие с того берега реки, чаще всего поодиночке, а подчас небольшими группами. Все они возвращались с полей сражений, бородатые и огрубелые. Одни ругались и хвастали, другие были молчаливы, подавлены. Третьи тащили на спине узлы или вели усталых лошадей, в чьи вьюки были напиханы шелковые ткани, кожи и драгоценности. Но были и такие, что с трудом ковыляли или, забравшись на крестьянскую телегу, сидели там, положив возле себя костыли, надвинув шлем на заострившийся от болезни нос.
Марет жадно вглядывалась в их лица, как бы стараясь прочесть на них какую-то необъяснимую тайну. Потом она, перевозя солдат через свинцовые волны реки, начинала расспрашивать про войну.
Но никогда она не слышала ничего такого, что имело бы отношение к ее сыну. Потому что война простиралась от одного конца земли до другого и количество тех, что участвовали в ней, было неисчислимо, как песок на морском берегу.