Огибая толкучку, жеребец перешел с рыси на шаг, и Егорушка спрыгнул, опасаясь, что его увидят Танька и Манька или — упаси бог! — бабка; а может, кто-нибудь, кому до всего есть дело, начнет срамить, указывать на него, Егорушку, пальцем, кричать кучеру, что у него сзади жиганенок прицепился. Трусцой бежал Егорушка, не отставая от коляски, и когда экипаж выехал на улицу, в конце которой стоял дом тетки и флигель монашки, увидел вдруг, как слева и справа вскочили в коляску извозчик, уходивший в чайную, и тот, усатый, очкастый, похожий на убийцу дедушки.
Тиунов, как только шатнулась и слегка осела под сообщниками пролетка, гикнул, ожег концами вожжей коня. Жеребец, оскорбленный ударом, рванулся так, что чуть гужи не порвал. Свистнул ветер, пролетка мелькнула смазанным пятном мимо не успевших ничего ни заметить, ни сообразить прохожих, и — только рассыпался, затухая, слитный перестук копыт, только заклубилась, удаляясь, пыль.
В ворота «Мадрида» жеребец влетел на полном скаку, чуть не зацепив оглоблей кирпичную тумбу. Тиунов, упав назад, натянул вожжи. Конь задрал голову, захрипел, но прыть умерил, заприплясывал, виляя крупом и высоко поднимая передние ноги.
Около флигеля Тиунов развернул пролетку так, чтобы из «Мадрида» видна была только задняя часть кузова.
Их ждали. Не успел Тиунов соскочить на землю, как дверь распахнулась. Коля Бык выдернул из пролетки безжизненно обмякшую девушку, передал Тиунову. Тот схватил ее в охапку, пихнул к капитану и Арчеву и тут же принял от Козыря мальчика. Коля Бык уже сидел на козлах, а Козырь уже шибанул в спину Тиунова, прорываясь в сени. Дверь захлопнулась, звякнул крюк, зачастил снаружи мягкий топот копыт.
— Финита! — Тиунов снял фуражку, отер ладонью лысину. — Полдела провернули… — и осекся, увидев бешеное лицо Арчева.
Тот лютыми глазами смотрел на Козыря.
— Ты кого привез?! — зашипел, брызжа слюной. Отшвырнул вялого, с закрытыми глазами, Антошку растерянно улыбающемуся капитану. Схватил Козыря за грудки. — Куда ты смотрел, идиот?! Ведь это не Еремейка!
— Как не Еремейка? Как не Еремейка?! — Козырь, сорвав очки, пораженно заморгал. — Вы же сами этого шкета показали на пароходе. Помните, тогда-то, через дверь в каюте? Я это мурло намертво запомнил, гадом буду!
— Ты уже давно гад! — Арчев коротко ударил его в зубы.
— Господа, тише, пожалуйста, — ровным голосом попросила Ирина-Аглая. — Нас могут услышать… — Открыла дверь в кухню. — Прошу! Обсудим ситуацию спокойно, без истерики, — и скрылась в доме.
Капитан, поддернув за подмышки Антошку, покачиваясь и мелко перебирая ногами, устремился за ней.
— М-да, досадный промах, — Тиунов наморщил лоб, почесал его мизинцем. Надел фуражку. — Помогите кто-нибудь втащить эту… — кивнул на Люсю, которая, уронив голову к плечу, сидела на полу.
Арчев выпустил Козыря, нагнулся к девушке, выдернул наган из ее кобуры, сунул в карман. Схватил Люсю за ноги.
— Зачем вы привезли эту мерзавку? — спросил возмущенно.
— Затем, чтобы она не привезла меня к Фролову, — ответил Тиунов, подхватывая девушку за плечи. — Хорошо, что у меня хватило ума не называть остячонка Еремейкой, а то бы…
Они внесли Люсю в кухню, усадили на стул.
— Что же теперь делать будем, а? — Капитан с белым от страха лицом посмотрел на Арчева.
— Как что? — Тот уже успокоился. Достал из кармана портсигар, вынул папиросу. — Будем искать Еремейку, что ж еще?
— Засыпемся, — промычал Козырь, ощупывая вспухшую, кровоточащую губу. — Сработано чисто, но ведь все равно наследили.
Арчев презрительно полоснул его взглядом. Прикурил, поглядел вопросительно на Тиунова.
— Сложновато теперь, — подтвердил тот. Нагнувшись к столу, он выбирал, чего бы выпить. — К концу субботника этой девки хватятся, — показал глазами на Люсю, — и тогда… — покачал удрученно головой.
— Мне кажется, господа, еще не все потеряно, — тихим голосом сказала, почти пропела, Ирина-Аглая, появившись в двери гостиной с веревками в руках. — Заставьте мальчика, — показала взглядом на Антошку, — привести сюда его друга Еремейку. Сделайте мальчику больно. Сделайте на его глазах больно этой тете. Скажите ему, что, если он не согласится, тетя умрет.
Объясняя, подошла к девушке, которую поддерживал Козырь. Завела ее руки за спинку стула, принялась деловито и умело связывать. Сорвала красную косынку с головы пленницы, завязала этой косынкой ей рот.