— Здесь часто увидишь посторонних — двор-то проходной. Вот и ходят, — ответила Наталья Леонидовна.
— А может быть, кто-то несколько раз появлялся? Вспомните, Наталья Леонидовна, это очень важно.
Старушка задумалась, но потом покачала головой.
— Не помню. Да и со зрением у меня неважно.
— Как же вы разглядели, что Володина убили?
— А я как раз из-за гаража выходила. Чапа моя там местечко облюбовала — она у меня собачка деликатная, где попало не гадит… Ну вот я выхожу, а тут как раз звук такой, будто пробка из шампанского вылетает. И звон стекла. Ну и вижу — он голову свесил, так неестественно… И кровь из виска… Я быстро домой, к телефону, в милицию звонить… А когда снова вышла, тут еще никого не было.
— Значит, вблизи вы видите хорошо?
— Да, жаловаться не стану. Вблизи — даже без очков.
— А того, кто стрелял, вы разглядеть не успели?
— Нет, — покачала головой старушка, — да я и не пыталась… У меня от испуга голова закружилась. А еще, когда кровь увидела…
— Ну, вы просто героическая женщина, — похвалил ее Турецкий. — После такого потрясения найти в себе силы вызвать милицию…
— А что? Я же понимаю — прежде всего в милицию звонить надо. Ну а потом как сердце забилось, давление поднялось, голова закружилась…
— Спасибо вам. Вы очень сильно нам помогли..
Внезапно он услышал какие-то крики, вернее, разговор на повышенных тонах. Обернувшись, Александр Борисович заметил, что Комаров разговаривает с какой-то женщиной, беспрестанно прикладывающей к глазам носовой платок.
— Я имею право подойти к своему мужу! — восклицала она.
— Подождите Немного. Совсем немного, сейчас эксперты закончат работу и подойдете… — тактично успокаивал ее Комаров.
— Я имею право! Я его жена! — кричала женщина, всхлипывая.
— Минутку. Только минутку подождите, пожалуйста, — у Комарова явно кончались аргументы.
— Здравствуйте. Александр Турецкий, следователь по особо важным делам Генпрокуратуры, — представился Турецкий, подходя к ней. — Я буду расследовать убийство вашего мужа.
Увидев Турецкого, женщина разрыдалась еще сильнее.
— Вы жена Евгения Николаевича? — не обращая внимания на ее всхлипывания, спросил Турецкий.
— Да, — сказала она сквозь слезы, — Татьяна.
— Татьяна…
— …Сергеевна.
— Татьяна Сергеевна, — как можно более проникновенно произнес Александр Борисович. — К сожалению, туда сейчас нельзя. Там работает эксперт. Вы можете помешать. А это затруднит следствие. Понимаете?
Женщина кивнула.
— Поэтому придется подождать. Но мне надо задать вам несколько вопросов. Это очень важно. Может быть, мы поднимемся в квартиру?
Татьяна Сергеевна с тоской посмотрела в сторону машины своего мужа и снова заплакала.
— Не волнуйтесь. Мужайтесь. Тут уже ничем не поможешь.
Она всхлипнула и кивнула.
Володина долго не могла попасть ключом в замочную скважину, поэтому Турецкому пришлось взять у нее ключ и открыть дверь самому.
Квартира следователя Володина оказалась довольно скромной, без всяких претензий. Полированная стенка, два ковра — один на полу в гостиной, другой прибит к стене. Журнальный столик с хрустальной пепельницей в центре, телевизор в углу. На нем — ваза. Обычная обстановка среднестатистической московской квартиры.
— Татьяна Сергеевна, — сказал Турецкий, когда они устроились в гостиной — Александр Борисович в кресле, а Володина на диване, — я вам сейчас буду задавать вопросы, а вы постарайтесь на них отвечать как можно более подробно. От этого зависит то, как быстро мы раскроем это преступление.
— Я понимаю… — сказала Володина, — я ведь жена следователя. Только, честно говоря, я сомневаюсь, что вы найдете убийцу.
— Почему вы так думаете? — возразил Турецкий. — Это преступление, так же как и вчерашнее убийство Константина Апарина, находится наличном контроле Генерального прокурора.
Татьяна Сергеевна с сомнением махнула рукой.
— Это же заказуха… — сказала она, — а такие убийства почти не раскрываются.
Турецкий вспомнил, что не далее как утром говорил то же самое Юре Гордееву.
— Но это мы раскроем, — серьезно ответил он, — это ведь наш коллега. И я сделаю все, что от меня зависит, уж поверьте.
«Только бы Гордеев не упустил его», — подумал Турецкий и достал блокнот.
— Хотелось бы верить, — ответила женщина.
— Скажите, вы не заметили ничего подозрительного в последние дни? Может быть, Евгений Николаевич был как-то взволнован или нервничал?
— А он всегда на нервах. Сами понимаете — работа такая.