И безрассуден честолюбец, ижеГлядит, как победитель на коне:Стремясь все выше, падает все ниже.
Афины, Спарта, славные вполне,Росли, пока других не побороли.А поборовши, пали и оне.
Но жил себе укромно и на волеНемецкий город. Он и ныне жив,Заняв в округе пару миль, не боле.
И Генрих флорентийцев обложив,Не устрашил своею ратью града,Не жаждавшего лавров и нажив.
А ныне уж Флоренция — громада,Туда распространилась и сюда,Сама ж — от мухи запереться рада!
И, стало быть, умеренность тверда,И не тверда чрезмерность, хоть и яроКипит и покоряет города.
Всех безрассудных постигает кара,Захочешь все — не будет ничего.Печальна участь, например, Икара.
Среди правителей лишь у тогоБывает совершеннее путь и гладок,Кто соблюдет закона торжество.
Без сор, и передряг, и неполадокТам воцариться благодать сама,Где суть необходимость и порядок.
Но, коли нету здравого ума,Не будут долговечными державы,Где перемен сплошная кутерьма.
А вот еще: правители не правы,К примеру , и в такой стране, в какойЗаконы хороши, да плохи нравы.
Воспомним об истории мирской.Молились все империи сначалаЗа здравие, потом за упокой.
Так, поднялась одна и прахом пала:Была великим Нином собрана,Потом погибла от Сарданапала.
Так создается доблесть страна,И, пиршество устроив на покое,На пиршестве и рушиться она.
И, лишь урезанная вдвое, втрое,Спасаясь от невольничьих оков,Она проявит мужество былое.
Пришедшее — уйдет: закон таков.И тут бессильны и борьба, и ковы.Ведь сей закон — основа из основ.
Извечна смена доброго и злого.Сперва добру наследовало зло,Чтоб злу добро наследовало снова.
Вот говорят, что к краху привелоИные города скотство людское.Да, мненье убедительно зело.
Кричат, мол, славно государство, коеБлюдет и строгий пост, и строгий нрав,И граждане его — вот, мол, герои!
Однако же на деле будет правОтветствующий им, что, тем не мене,Не набожность вершит судьбу держав.
Ведь, если жили в праздности и лени,Так тем и навлекали массу бед,Хоть падали во храме на колени.
Да, надобно молиться, спору нет.Решительно правители не правы,На веру наложившие запрет…
Коль в гражданах благочестивы нравы,В стране порядок, а в порядке томЖивут благополучнейше державы.
Но, коль иной безумец и ведомМечтой, что жив лишь благочестьем этим,И не латает рушащийся дом —
Найдет конец в нем и себе, и детям!
Пока, задумавшись о бренной славе,Я в глубину истории залез,Земное солнце закатилось въяве.
Да, въяве, по окружности небес,Движенье завершая полукругаИ опускаясь за дремучий лес.
Издалека уверенно, упругоДонесся шаг упитанных кобыл.Подходит с подопечными подруга.
А я сижу подавлен и уныл,Как будто мучусь и на самом деле.А об отраде начисто забыл!
Забыл я о прекрасной неужели?Нет, глянул — снова потерял покой.К красавице все мысли улетели.
Она погладила меня одной —Другою же рукой к себе прижала.И я сидел близ девы, как ручной.
Смущение вернулось поначалу,Потом веселие взяло меня,Поддержанное влагой из бокала.
И мы вдвоем, смеясь и гомоня,Чесали языки, как кум с кумою,И ужинали, сидя у огня.
Но говорит хозяйка с прямотою,Улыбчивых не опуская глаз.«Идем со мной. Тебе секрет открою».