Тереза застыла в оцепенении. Казалось, уже ничто в этом мире не сможет удивить ее. Ан, нет! Меньше всего ожидала женщина увидеть то, что так ее изумило. Впрочем, «удивить», «изумить» – слова из другой жизни. Нынешнее ее существование – серое, унылое, обходилось без них. Мир для нее исчез, после страшного потрясения она как бы провалилась в небытие. Однако увиденное отрезвило ее.
Тереза долго с оторопью смотрела на диковинные цветы, которыми был расписан потолок. Иногда какое-либо воспоминание о прошлом, случайный предмет, подвернувшийся под руку невзначай, но говорящий о многом, возвращают человека к жизни, действуют сильнее любого лекарства. Кризис, спровоцированный потрясением, другим таким преодолевается. Это полностью относится к описываемому случаю. Возбужденная неожиданным открытием, старая женщина почувствовала, как светлеет ее разум, как силы возвращаются в тело, еще минуту назад казавшееся ей чужим, когда она мысленно готовилась к своему последнему часу.
Умереть? Нет, нет! Только не теперь! Не теперь, когда у нее в руках нить, ведущая к Штейле. Доченька! Это, конечно, ее рука. Чья же еще? Никто в мире не мог так передать хитросплетение дивных линий-лепестков. Все так же, как и дома. Сходство рисунка поразительно! Нет-нет, Штейла была здесь, она нанесла на потолок этот узор!
Но как? Как она могла здесь оказаться? Дочка не отличалась особой набожностью, за что мать часто журила ее. Это же так очевидно: чем чаще будешь устремлять молитвы к Господу, избавителю страданий, тем больше надежда быть услышанной и вера в то, что защитит он, избавит от страданий, одарит своей божественной лаской. Возможно, девочка ее наконец-то поняла и решила посвятить себя службе Господу. Но где, где же она сама?
Странный вид послушницы, принесшей еду, сначала озадачил новую обитательницу келии, в которой когда-то жила Штейла, а когда трясущаяся от волнения Тереза еще и бросилась к ней со словами: «Где, где моя дочь?», та и вовсе испугалась.
– Какая дочь? Да отстаньте от меня! Безумцы. Боже. Здесь что, все душевнобольные? Игуменья ненормальная, теперь эта… Прочь, прочь с глаз! Я доберусь еще до вас! Дайте только вырваться из этой клетки. Догадываюсь, кто меня сюда упрятал, я расквитаюсь со своими врагами! Погодите, мои люди разыщут меня, они…
Но Тереза уже не слушала ее. Она со всех ног спешила к игуменье. Сейчас, сейчас она получит ответ на все свои вопросы. Что могла объяснить ей истеричка, которая едва не набросилась на нее? Она наверняка знать ничего не знает, новичок в монастыре, еще и ведет себя как-то странно. А вот настоятельница в курсе всего, что происходит здесь, она наверняка знает о Штейле и непременно расскажет Терезе о дочери. Штейла! Милая доченька! Мысль скорее увидеть ее сводила старую женщину с ума. Как сладостен миг надежды, как томительны минуты ожидания, какой радостной будет встреча! Терезе казалось, что сердце вырвется у нее из груди от волнения, дыхания не хватит – слишком стремителен и тороплив был шаг. Нет, умереть и не увидеть Штейлу – безумие! Она пошла медленней, но это утомляло Терезу еще больше. Только ступила на первую ступеньку каменной лестницы, а душой уже была в келии игуменьи. Сейчас, еще немного. Штейла, конечно, где-то здесь. Она непременно здесь!
Вот и храм инокини. Сердце Терезы клокотало. Сейчас, сейчас…
Мать Мария, поняв состояние послушницы, широко открыла глаза от удивления. Она до сих пор не видела ее иначе, как угнетенной, с мутным равнодушным взглядом. И вдруг такая перемена! Тереза собранна, походка торопливая и твердая. В ней трудно было узнать человека, который несколько минут назад пошатывался, рискуя в любой момент упасть, а руки безвольными плетями свисали вниз. Сейчас же они крепко вцепились в угол огромного дубового стола. От неожиданности игуменья даже несколько отпрянула.
– Что случилось? Благочинная сестра моя, что так взволновало вас? Успокойтесь, успокойтесь, ради Бога! – У игуменьи больно кольнуло под сердцем, она почувствовала приближение чего-то неладного.
Тереза с трудом переводила дух. Наконец, она выпалила: