Н. Тер-Акопян
ЗОЛОТОЙ ПЕТУХ.
РОМАН
ЧАСТЬ I
Глава первая
деревне Б… общим расположением пользовался мальчуган, которому недавно исполнилось всего двенадцать лет. Крестьяне с восхищением слушали маленького певуна, когда он рано поутру гнал ягнят на пастбище и голос его звонко раздавался в полях.
Мальчика звали Галуст, но крестьяне называли его уменьшительным именем Кало.
Кало был крепыш, и можно было ожидать, что он станет дюжим парнем.
Мальчуган он был довольно пригожий: блестящие, с искорками глаза придавали живость его смуглому с правильными чертами лицу.
Кало был круглый сирота. Родители его, бедняки горемычные, умерли от холеры, оставив своего единственного сына в полной нищете. Его дядя с отцовской стороны, добросердечный Авет, «во спасение души» призрел сироту и заменил ему отца. Авет, которого все крестьяне называли «братцем», пользовался большим уважением у своих соседей. Это был трудолюбивый и степенный крестьянин, ему не раз случалось выступать посредником, улаживать споры, возникавшие между соседями.
Семья у Авета была небольшая: жена Егизабет и двое маленьких детей; главенствовала в доме старуха мать, семидесятилетняя бабушка Шушан, которая по праву старшинства пользовалась в доме неограниченной властью.
Старушки обычно бывают сердобольными; больше всего это относится к бабушке Шушан. Кало был ее баловнем, он казался ей живым портретом покойного сына, которого она очень любила.
Весной, летом и осенью маленький Кало помогал дяде по хозяйству, а зимой ходил к священнику, который учил его читать псалтырь, — вернее сказать, Кало, не зная ни одной буквы, наизусть заучивал псалмы, молитвы и песнопения.
По сравнению с тем как приходилось работать другим крестьянским ребятишкам, которые трудились наравне со взрослыми, Кало не очень обременяли домашними делами.
Утром он шел к роднику за водой, затем приносил дрова из сарая, убирал сени и помогал Егизабет доить коров. Обычно такую работу в деревне исполняют женщины, но дочерей у Авета не было, а сыновья у него были еще маленькие, поэтому единственным помощником Егизабет был Кало.
Когда работы в доме больше не оставалось, Кало обувал лапти, засовывал за пазуху ломоть сухого хлеба и с тяжелым, пастушьим посохом в руке, который был на две-три головы выше его, выгонял ягнят в поле. Редко случалось, чтобы Кало наказывали; он был удивительно послушный мальчик.
Все товарищи любили маленького пастушонка. Присоединившись к нему и согнав всех ягнят в кучу, они гурьбою шли на пастбище на берегу Аракса. Река протекала неподалеку от деревни.
Общество Кало приносило много радости его товарищам. Какие только игры он не затевал, какие только забавы не выдумывал! Порою он развлекал их своим пением или же принимался наигрывать на свирели, которую сам смастерил из тростника.
После того как он спас тонувшего в Араксе мальчика, Кало стал героем в глазах товарищей.
— Кало, иди поешь с нами, видишь, мать дала нам с собой масло и сливки, — наперебой предлагали ему дети, усаживаясь на зеленой траве, чтобы пополдничать.
Глава вторая
Была последняя неделя великого поста. В эту пору крестьяне везут на продажу в город все, что у них есть лучшего, чтобы богатые люди могли получше справить пасху.
Братец Авет встал с первыми петухами, засветил огонь, умылся и, перекрестившись, стал собираться в дорогу.
В доме все спали, кроме Егизабет: она помогала мужу.
Еще два дня тому назад она приготовила бурдюки с маслом, головку свежего сыра, две корзины яиц и несколько кур — все, что предназначалось для продажи в городе.
Такое знаменательное событие не могло не заинтересовать Кало: услышав шаги дяди, он высунул голову из-под одеяла и, широко раскрыв горевшие любопытством глаза, спросил:
— А меня разве ты не возьмешь с собой?
— Куда? — раздраженно спросил Авет.
— В город, — сказал Кало.
Обычно уравновешенный, Авет в эту ночь был чем-то раздражен; в таком состоянии люди срывают свою досаду на каждом, кто подвернется под руку.
— Замолчи, щенок, — закричал Авет, — только тебя там недоставало!
Кало опустил голову на подушку, уткнулся лицом в одеяло и тихо заплакал. Его плач разбудил бабушку Шушан, которая спала рядом.
— Что случилось, родимый, что ты плачешь? — спросила она.
Кало, всхлипывая, объяснил бабушке.
В это время в комнату вошел Авет, чтобы вынести оставшуюся поклажу.
— Авет, сынок, зачем ты обижаешь малого. Возьми его с собой.
— Не дорос еще, рано ему в город, — ответил Авет, немного смягчившись.
— Гоги Петросян берут, а мы с ним однолетки, — плачущим голосом сказал Кало.
— Возьми его с собой, сынок, — убеждала сына старуха, — возьми, он же не девочка, чтобы сидеть в четырех стенах. Хочется парню на божий свет посмотреть, уму-разуму набраться. Возьми!
Слова старухи поколебали решимость Авета, тем более что Егизабет тоже стала уговаривать мужа: Кало будет, мол, в дороге погонять ослов.
— Ну, коли так, собирайся, да только поживей, — сдался наконец Авет.
Попасть в город на пасху было для деревенских мальчиков большим удовольствием. Там им покупали архалуки, шапки, кожаные лапти, порой и гостинцы.
Кало впервые предстояло увидеть город, и радости его не было предела. Он птицей взвился с постели и несколько минут без толку сновал по комнате, а затем стал искать свой пастуший посох. Собирался Кало недолго, спал он всегда одетый. В одно мгновенье обул лапти — и вот уже готов в дорогу. Взяв в руки свой пастуший посох, он подошел к бабушке, обнял ее и спросил:
— Бабушка, а что тебе привезти из города?
Старуха молча поцеловала внука, и ее потухшие глаза наполнились слезами.
Во дворе уже стояли навьюченные ослы. Егизабет с лучиной в руках светила мужу. Авет вынес из овчарни двухмесячного ягненка и, привязывая его к седлу, подумал: «Это в подарок городскому барину».
Задолго до рассвета маленький караван тронулся в путь.
Глава третья
По дороге к Авету присоединились его односельчане, так же, как и он, ехавшие в город на базар. Караван постепенно увеличивался.
Ночь была тихая. Звезды ласково мигали на ясном небе. В воздухе чувствовалось свежее дыхание весны. Последние дни стояла дождливая погода, но дорога успела просохнуть, и тяжело навьюченные ослы шли, не останавливаясь.
Кало и его сверстники шагали впереди, погоняя ослов, а позади неторопливо брели их отцы и степенно беседовали.
— Интересно, в какой цене теперь масло?
— Говорят, подорожало, — заметил один из крестьян.
— Уж коли сейчас не продадим дорого, то когда же, — подхватил третий. — Всю зиму мы в глаза не видели снега, худо нам придется теперь летом… даже питьевой воды не будет.
— Хорошо, хоть дождь прошел, а то поля совсем пересохли!
— Мало пользы от такого дождя! Ложкой не напоишь верблюда. Видно, бог карает нас за грехи.
— И священник перестал святить поля, а то, может, бог смилостивился бы, — перекрестившись, сказал один из крестьян.
— Наш священник с целой торбой проклятий то и дело бегает к благочинному, и что ни день, то новый приказ: дайте то, дайте это… всю душу из нас вымотали… Не знаешь, кому угодить… Со всех сторон тянут… А нам проку ни на грош…
Эти слова рассердили благочестивого старика крестьянина.