— Лала?! — вскричал Вардан в сильном волнении.
— Это имя часто встречается в нашем роду, — сказал хозяин.
Вардан немного успокоился, но все же не мог примириться с мыслью, что это не та Лала, которую он знал. Во всяком случае, если это не Лала, то ее призрак.
На Вардана произвела большое впечатление не только эта девушка, но и вся эта семья. Вначале он думал, что эти люди трудятся с утра до вечера, не зная отдыха. Но теперь убедился, что у них есть свои часы отдыха и веселья, что они ведут скромную, но полную довольства жизнь.
— Благополучие крестьянина, — сказал хозяин дома, — зависит не столько от постоянного и тяжелого труда, сколько от знания своего дела и умения облегчить свой труд. В природе таятся неисчерпаемые силы, созданные богом, — чтобы облегчить труд человека, надо только уметь ими пользоваться.
— Это правильно, — ответил Вардан, — если бы курды не отнимали у крестьянина плоды его труда, он был бы счастлив.
— Какие курды? — с удивлением спросил хозяин дома.
— Те курды, которые грабят вас ежедневно.
— Ах, курды, — ответил хозяин, как бы с трудом вспоминая какое-то давно забытое слово. — Да, из нашей истории мне кое-что известно о курдах. Верно, они грабили и истребляли наших предков, но это было в далеком прошлом. Племя это постепенно цивилизовалось. Еще в начале прошлого века курды приняли нашу веру, дети их начали учиться в наших школах, и это племя постепенно слилось с армянами.
Вардан не верил своим ушам: ему казалось, что он видит сон. И в самом деле, все, что он видел, происходило во сне.
Хозяин дома продолжал:
— В нашу историю курды вписали немало кровавых страниц. Нашего предка, который положил начало нашему роду, звали Хачо. Он был старостой этой деревни. Курды вырезали почти всю его семью, а он сам и двое его сыновей умерли в тюрьме. Из всей семьи остался в живых только внук Хачо, сын Айрапета…
— Тот самый, который бежал вместе с Сарой в Вахаршапат? — перебил его Вардан.
— Да. От него и пошел наш род.
— Его звали Оваким. У него была сестра Назлу, но она умерла одновременно с матерью, а осиротевшего Овакима воспитал доктор.
— А вы откуда знаете? — спросил хозяин дома, которого поразила осведомленность Вардана.
— Я был очевидцем этих событий, — ответил Вардан. — Это произошло во время нашествия курдов на Алашкертский уезд.
— Но ведь это было двести лет тому назад, а вы совсем еще молоды. Вы же не Мафусаил? — заметил хозяин дома с добродушной улыбкой.
Вардан не знал, что ответить. Ему тоже казалось, что с тех пор прошла целая вечность.
Из окна комнаты, в которой они сидели, видна была зеленая равнина в кольце высоких гор, поросших густыми лесами. На фоне лазурного неба четко вырисовывались их исполинские вершины. В лучах утреннего солнца, подобно серебряным змейкам, прихотливо извивались бегущие по равнине речки. Вардан залюбовался этой чудесной картиной. Рука труженика преобразила и украсила природу с таким же искусством, с каким художник создает свои полотна.
— Говоря о турках и курдах, вы имеете в виду далекое прошлое, — продолжал хозяин дома, — но с тех пор многое изменилось. Поглядите на эти прекрасные горы! Полтора столетия назад на них не росло даже кустика. Варвары не только безжалостно истребляли людей, но и беспощадно уничтожали леса. Все окрестные горы и долины были оголены. Вместо топлива люди употребляли кизяк, и дома не из чего было строить, народ жил в землянках. Но когда настали мирные времена, опустевшие деревни заселились, а наши горы покрылись лесами, посаженными трудолюбивыми крестьянами. Взгляните на эту зеленую равнину. Некогда она была безводной и сухой пустыней, по ней протекала небольшая речонка, которая летом высыхала. Но с тех пор как здесь разрослись леса, в обилии появилась и вода. Теперь наша равнина самая плодородная в округе. Да, многое у нас изменилось… Раньше здесь было бездорожье, а теперь равнину пересекают зеркально-гладкие дороги, которые ведут во все города нашей страны. По этим дорогам несутся экипажи, которые движутся с помощью пара, а не лошадей. Все, что у нас производится, мы вывозим продавать за тысячи миль, а в обмен получаем необходимые товары.
Вардан с удивлением слушал хозяина. Взгляд его остановился на Лале, и ему захотелось узнать, учится ли она.
— Неделю назад она окончила вахаршапатскую гимназию, — сказал отец, — а теперь готовится к поступлению в университет, хочет изучать медицину. У нее слабое здоровье, и я уговариваю ее провести несколько месяцев в деревне, но она не соглашается.
— Сколько у вас детей?
— Наш род всегда был многочисленным. Семья нашего предка, старосты Хачо, насчитывала более пятидесяти человек. У меня пятеро детей. Лала — единственная дочь, остальные сыновья.
— Чем же занимаются ваши сыновья?
— Один — лесничий, он работает вот в этих лесах, которые вы видите перед собой; другой — профессор в Каринском университете; третий — полковник; четвертый учится в сельскохозяйственном училище в Ново-Багреване.
Вардан впервые слышал о таком городе.
— Я что-то не помню такого города, — сказал он.
— Это бывший Баязет, теперь он переименован. Многие наши города, провинции и деревни переименованы.
Хозяин дома взял газету и стал просматривать ее. Что-то его взволновало. Вардан, заинтересовавшись, спросил:
— Что пишут в газетах?
— Ничего особенного… Завтра в городе созывают общее собрание депутатов… Будут обсуждаться некоторые спорные вопросы… Не знаю, к какому решению придут… Все партии очень взволнованы.
— И вы там будете?
— Не могу не быть.
Из дальнейшего разговора выяснилось, что хозяин дома был депутатом от крестьян этой местности.
Когда завтрак был окончен, Вардан поблагодарил и собрался уходить.
— Если вы пожелаете осмотреть наши деревенские учреждения, я с удовольствием буду сопровождать вас.
— Благодарю вас, господин, — ответил Вардан.
— Возможно, вам придется еще раз побывать в нашей деревне, — сказала хозяйка, — милости просим к нам.
— Благодарю вас, госпожа, — ответил Вардан с поклоном.
— Вы у нас не будете скучать, — с приветливой улыбкой сказала ему девушка.
— Я вам очень благодарен, — почтительно откланиваясь, ответил Вардан.
Вардан вышел на улицу с чувством какой-то неловкости; в сравнении с этими цивилизованными людьми он самому себе казался дикарем. Почему он остался таким неотесанным и необразованным не может говорить, держать себя так же непринужденно, как они? Разве это не чудо, что род старосты Хачо, пройдя через горнило веков, предстал перед ним обновленным и облагороженным!
Вардан вместе с хозяином дома шли по деревенской улице.
Мимо них проходили опрятно одетые крестьянки и крестьяне в рабочих костюмах. Вардан удивлялся тому, как изменилась деревня. Исчезла мужицкая грубость, всюду чувствовался живительный дух просвещения и разумная, деятельная жизнь. Одно только оставалось неизменным — армянский язык. Но как по-новому, благородно и красиво звучал он в устах армянина.
Вардан вместе с хозяином вышли за околицу. Всюду, куда ни падал взор, виднелись богатые фермы, пышные сады, хорошо обработанные поля и тучные пастбища.
Они шли мимо лесопильного завода, работавшего на паре. Лесопилка снабжала все ближайшие деревни и города строительным материалом.
— Кому она принадлежит? — спросил Вардан.
— У нас нет частной собственности, — ответил его собеседник. — Все предприятия принадлежат сельской общине, и каждый крестьянин имеет в нем свою долю. Древесину доставляют из ближайших лесов, которые тоже являются собственностью общины.
Они миновали лесопилку.
— А вот это большое предприятие, — указал Вардану его провожатый, — сыроваренный завод. Здесь изготовляется лучший сыр во всем уезде. Этот завод так же принадлежит сельской общине. Каждый крестьянин сдает сюда свое молоко, и, когда делится прибыль, он получает свою долю — или деньгами, или сыром.
Они вышли в поле. Была пора жатвы, но жали не серпом, в поле работала машина, заменявшая труд сотен людей. Теперь Вардану стало понятно, каким образом можно облегчить труд крестьянина. Они прошли мимо мельницы, которая приводилась в движение паром. Здесь мололи пшеницу со всех окрестных деревень. Белоснежную муку вывозили на продажу в другие страны. Мельница тоже принадлежала сельской общине.