Катье высвободилась и отошла от него подальше.
– Я хочу видеть сына.
Сощурив глаза, Клод оценивающе уставился на нее.
– Пьер хорошо устроен. Надеюсь, он быстро избавится от своих провинциальных привычек.
Несмотря на то что внутри все клокотало, она почувствовала невыразимое облегчение.
– Я рада, что он благополучно добрался. – Она заставила себя говорить спокойно, хотя ее так и подмывало крикнуть во весь голос: Я хочу его видеть!– А где Грета?
Клод не сразу понял, о ком речь.
– А-а, та старая ворона, что приехала с ним. Думаю, где-то здесь. Я, признаться, позабыл о ней. Стало быть, в замке уже две женщины, с которыми я не... путался.
Катье отвернулась.
– А что с теми людьми, которые сопровождали Петера?
– С англичанами? Разумеется, их тотчас же отпустили. Бьюсь об заклад, они поспешили обратно в Ауденарде, чтобы поучаствовать в пирушках и грабеже. А что, надо было задержать их до вашего приезда? Виноват, дорогая, но Филипп никогда не упоминал, что у вас столь низменные вкусы.
Катье из последних сил боролась с душащим ее гневом. Она смотрела на полновластного хозяина земель в междуречье Геспера и Оба, этого замка и всех, кто в нем находится. Включая Петера.
– Вкусы тут ни при чем, – сказала она, овладев собой. – Я просто хотела их поблагодарить.
– Ни при чем? А жаль. Возможно, Филипп не был бы вами так недоволен, будь вы... ну, поавантюрней, что ли.
– Могу я видеть Петера?
Клод, хохотнув, потянулся к маленькому колокольчику, но рука его застыла в воздухе, когда он взглянул на юбку и лицо Катье.
– Я запомнил вас маленькой, дрожащей фламандской мышкой. – Он позвонил. – А теперь вижу, что память меня подвела.
Лакей бесшумно растворил дверь и поклонился ему.
– Позаботьтесь о мадам, – приказал он. – Найдите ей подходящую одежду для сегодняшнего бала.
– Для бала?! – задохнулась Катье. – Но я не...
– Ей-богу, дорогая моя, ваше пристрастие к крестьянской одежде зашло слишком далеко. Оно дурно влияет на ваши манеры. – Он взмахнул рукой, давая понять, что аудиенция окончена.
От ярости Бекет плохо видел. Торговые ряды мелькали перед глазами на улицах города, но он не замечал ни окружающей суеты, ни пустяковой боли в руке. Ничего – кроме холодной черной ярости.
Эта женщина опять предала его.
Он вел под уздцы Ахерона, печатая шаг по булыжной мостовой. Здешние купцы наживаются на этой войне, продавая припасы обеим армиям. При виде алого мундира они начинали наперебой расхваливать свой товар. Но, глянув ему в лицо, поспешно умолкали и старались загородить спиной своих женщин. Он не обращал на них внимания.
Долговязый мальчуган попался ему под ноги, шарахнулся и не устоял на ногах.
– Эй, ты! – останавливаясь, окликнул Бекет. Парень, лежа на мостовой, вылупил на него округленные от страха глаза.
Торговцы притихли; немногочисленные покупатели тоже разинули рты.
– В-ваша м-милость... – пролепетал парень. Бекет наклонился над ним, и парень быстро отполз.
– Скажи, нет ли поблизости какого-нибудь заброшенного дома? Ну, где никто не живет.
Взгляд у того стал совсем затравленный.
– Н-не, ваша милость, н-нету.
– Ни одного? – Бекет порылся в кармане и вытащил голландский гульден. – Ни одного?
Таких денег у мальчишки отродясь не бывало, и он жадно уставился на золотой, чье сверкание оттеняла черная перчатка.
– Подумают, будто я его стянул, – прошептал голодранец.
– Не подумают. Люди же кругом.
Парень покосился на глазеющую толпу, и золотой мгновенно исчез в кармане его штанов.
– Может, там, у Геса. – Он мотнул головой в сторону восточной реки. – Или у Криспа.
Мальчуган юркнул в толпу, а Бекет направился к берегу Геспера. Он уже потерял много времени, разыскивая Найала Элкота и Гарри Флада. Лицо его потемнело, а глаза метали молнии, распугивая встречных.
Спокойствие! – приказывал он себе, ведя Ахерона от одного жилища к другому. Но бесцельные поиски лишь подхлестывали его гнев.
Изменница.
Слово жгло его огнем. С нею покончено. Она больше ничего для него не значит. Теперь для него имеет значение только сердце Эль-Мюзира, ожидающее, когда он насадит его на острие шпаги.
Но Катье своей изменой затронула его слишком глубоко, гораздо глубже, чем когда-то удалось маркизе. Катье! Это имя, нежное и дерзкое, как ветер, колокольным звоном звучало у него в голове. Бекет зажмурился, чтобы отогнать ее образ. Он должен довести до конца свою последнюю битву, закончить то, что начато. Из груди вырвалось глухое рычание. Какой-то старик отпрыгнул в сторону и наткнулся на стоящую рядом подводу.
– Я что, ваша милость, я ничего!
Бекет увидел, как дрожит старческая рука, прикрывая глаза от солнца.
– Крисп, – произнес он, – скажи, где находится место под названием Крисп.
Старик все пятился, будто решил навсегда слиться с телегой.
– Крисп, – повторил Бекет и шагнул к нему. – Ну, что молчишь? Я же тебя не съем.
– Нет, ваша милость, знамо дело, нет. – На шее старика судорожно подергивался кадык.
Бекет чуть отступил, заметив, как тот закатил глаза. Чего доброго, испустит дух.
– Послушай, старик... – Он тщетно пытался убрать металл из голоса. – Я не собираюсь причинять тебе зла.
Кроличьи глаза испуганно заморгали.
– Я ищу двух друзей...
Ему хотелось броситься на старика и вышибить из него нужные сведения, но он осаживал себя. Прежде, если кто-то отказывался отвечать на вопросы, Бекет мог запросто воткнуть кинжал в глотку. Но то было прежде. До того как он встретил одну владелицу замка.