– Ходят слухи, что вы путаетесь с англичанином. Это правда? Неужели Торн спит с вами? Ну, говорите же, бледная мышка! – Он провел пальцами сзади по ее шее и запустил их в волосы. – А может, не такая уж мышка? Торн дикий мужчина. Я знавал его лет десять назад, в Вене. Он был совсем юнец, но уже тогда мы все завидовали его необузданному нраву. Женщины стекались к нему со всех сторон, точно ручейки в бурную реку. Но в той реке было слишком много порогов для этих изнеженных созданий. Я был склонен считать вас одним из них. – Он больно потянул ее за волосы. – Неужели вы и впрямь способны удовлетворить дикого мужчину? Быть может, Филиппа и не стоило жалеть?
Катье бил озноб.
– Прошу вас, Клод, – еле выдавила она, – не трогайте меня. Я пришла поговорить с вами, и только.
– Позже, Катрин. – Он выпустил ее волосы. – Исповеди после обеда так утомляют.
– Но, Клод, мне в самом деле необходимо... Он повелительно махнул рукой лакею.
– Проводите мадам де Сен-Бенуа в ее покои и проследите, чтобы она их не покидала.
Катье опешила.
– Что? Как вы...
– Слушаюсь, Ваше Высочество. – Лакей вытянулся перед ней, скрестил руки на груди; лицо у него было непроницаемое.
– Меня ждет отдых, Катрин.
Она колебалась, и он нетерпеливо взглянул на нее. Храбрость изменила ей.
– Клод, прошу вас! Я хочу... Маркграф брезгливо поморщился.
– Я повинуюсь только своим желаниям, дорогая моя. Зарубите это на своем носике. И если, скажем, я пожелаю преступить закон в отношении своей невестки, то и от церкви можно откупиться. Либо откупиться, либо разрушить ее, как аббатство Святого Криспина. Даже слуги Божьи хорошенько подумают, прежде чем вызвать неудовольствие маркграфа Геспер-Обского. А уж вам тем более не советую.
– Но, Клод...
. – У меня нет времени, – Клод и обшарил глазами ее смятую амазонку. – И приведите себя в порядок, мадам. Пока что вы маленькая грязная мышка. Я приду к вам после и дам вам возможность излить душу. Но я желаю видеть перед собой женщину, а не мышь.
Клод с достоинством удалился.
Катье стиснула зубы, чтобы удержать рвущиеся наружу слова отвращения, гнева, презрения. Она глядела вслед своему деверю. Человеку, с которым связаны все ее надежды. Человеку, в чьи руки она собирается отдать Петера со всеми его изъянами. Она резко повернулась к лакею и последовала за ним в свои комнаты.
Солнце скатилось к горизонту. В стенах аббатства Бекет слушал, как шпага шепчет последнюю клятву точильному камню. Он смазал ее .маслом и насухо вытер.
Все готово. Ярость крепнет с каждым движением. Он надел алый камзол, мундир и перевязь. Спрятал в ножны заточенную шпагу. Подошел к Ахерону и запрыгнул в седло.
Зверь затаился у него внутри. На губах сверкнула улыбка. Теперь уже скоро его можно будет выпустить на волю. Рука его напряглась, как будто пальцы сжимали эфес шпаги, а во всех жилах отдавался звон клинка о клинок.
Он послал Ахерона к замку.
В южной стороне поднималось облако пыли. Конь с седоком в алом мундире во весь опор мчался к нему. Гарри Флад.
Подхлестывая коня, он пытался поравняться с быстрым аллюром Ахерона.
– Дело дрянь, полковник. Французишки, видать, сымаются с места. Найалу оттеда никак не уйтить – прячется у старой няньки. Она ему кой-чего порассказала, навроде как в монастыре-то не одне монахи.
Замок манил Бекета своими темными очертаниями. Но тени подождут до заката. Теперь его зовет другой долг.
– Ну и чего, полковник?
Дыхание Бекета было сдержанным, рассчитанным, питающим внутреннюю ярость.
– Едем к лейтенанту! – решил он и повернул Ахерона на юг, чтобы исполнить последний долг перед своей сильфидой.
Катье расхаживала по комнате. Ее душа металась между отчаянием, гневом и безысходностью. Она послала Клоду записку, но чувствовала, как решимость все больше слабеет. Может, не говорить? Нет, она обещала Бекету!
Выглянула в окно. Солнце садится. Что, если он уже встретился с Эль-Мюзиром?
Она сложила руки в истовой молитве.
– Отче наш, Иже если на небесех... – Рыдания душили ее. – Господи Боже, спаси его и помилуй! Грехи его, не столь тяжки, как мои!
Сесиль поскреблась в дверь и вошла, держа на вытянутых руках облако золотистого шелка.
– Мадам. – Она присела и вытащила из-под облака сложенный листок. – Это для вас.
Катье взяла записку, написанную все тем же паучьим почерком. Руки дрожали, когда она разворачивала ее.
«Ты не пришла, сестренка. Я тобой недоволен. Помни, ты должна привести ко мне своего англичанина». Катье задохнулась и бросила записку на туалетный столик.
Эль-Мюзир. Что он задумал? Катье не отрывала глаз от скомканного листка. Надо сказать Клоду!
Она повела плечами, точно сбрасывая непосильную ношу.
– Сесиль, у меня к тебе два поручения. Скажешь мадам Д'Ажене, что я должна немедленно ее видеть. А еще передашь Его Высочеству... Напомнишь ему о том, что он назначил мне аудиенцию.
Сесиль снова сделала реверанс.
– Боюсь, мадам, одно поручение я не смогу исполнить. Мадам Д'Ажене срочно собралась и уехала. Странно, что вы об этом не знаете.
– Уехала? – Катье закусила губу. – Ну хорошо, тогда пойди к Его Высочеству. Надеюсь, он хотя бы не уехал?
Сесиль хихикнула и, слегка покраснев, натянула на руку золотистое кружево нижней юбки.
– Платье от Его Высочества, мадам.