Ребров вошел в домик и попал в отделение плавильных печей. Холодные печи покрыты пылью. Они давно прекратили работу. Тихо и пусто. Толстый человек в старой, с тугим околышем фуражке, на бархатной тулье которой еще не стерся отпечаток кокарды, встретил Реброва у входа и провел в кладовую золотосплавочной. Там на полу в деревянных ящиках и стеклянных банках хранилась платина. Рядом несколько десятков холщовых мешков, едва-едва завязанных, без печатей. Ребров развязал один мешок, сунул в него руку — на дне слитки золота. Толстый человек в фуражке с бархатом пренебрежительно махнул рукой:
— Берите… Вот.
— Где же список? — спросил Ребров.
— Нет никаких списков.
— Как нет? Откуда же знать, сколько его тут?
— Взвесили мы: двести пудов платины, четыреста пудов золота. Упаковывать и запечатывать некогда. Да и не к чему, — иронически добавил он, — все равно растащут…
— Кто растащит?
— Воры, — многозначительно промычал толстый.
Партиями по три человека военнопленные стали проходить в золотосплавочную и перетаскивать груз в автомобили. В первой тройке здоровяк австриец, увидав небольшие мешочки, нагнулся и схватил несколько сразу, да так и остался в согнутом положении, — тяжелые мешочки не сдвинулись с места. Схватив обеими руками один мешок, он едва приподнял его и выругался.
— Шерт! Нишего не понимай!
Частой сеткой рельсов покрыт товарный двор. Красные вагоны рядами выстроились около платформы, в тупиках, на запасных путях. Можно легко перешагнуть с крыши одного состава на другой, так тесно стоят ряды груженых вагонов. На дверцах вагонов везде тяжелые замки или засовы, обмотанные проволокой. У каждого замка небольшая свинцовая пломба и пометка мелом на стенке вагона.
Желтый забор из остроконечных досок отгораживает товарный двор от площади.
На дворе у пустынной платформы ждет состав из четырех вагонов. Два пассажирских — видимо для охраны, два американских товарных — для груза. По платформе ходит сторож.
— Зачем забросили сюда пассажирские? — спрашивает он у сцепщика.
— Поди спроси! Комиссары какие-то секретные! Да вон, кажись, они! Подъезжают.
Сторож бросился к воротам:
— Што за груз? Накладную на вагоны предъявите!
— Посторонитесь! Накладные после… — крикнул Запрягаев с первой машины.
Во двор въехали грузовики, набитые мешками. На мешках сидели дружинники. Сторож с любопытством осмотрел их и вдруг стал пристально вглядываться в одного из дружинников.
После двух часов дня Ребров, погрузив золото и платину, приступил к перевозке денег из банков.
В первую очередь грузовики подошли за деньгами к Сибирскому банку. Ребров прошел через операционный зал, сияющий стеклянными перегородками и вощеным паркетным полом. В дверях он наткнулся на молодого секретаря.
— Где директор?
— У себя. Как доложить?
— Комиссар областного Совета.
— Пожалуйста, за мной! — холодно сказал молодой человек и открыл дверь в кабинет директора.
Директор, высокий тощий старик в стоячем воротничке, был у себя.
— Где у вас деньги? — спросил Ребров и протянул директору постановление областного Совета.
Директор сбросил с переносицы пенсне и ответил спокойно и строго:
— Милостивый государь, для меня этот документ не действителен.
— Почему?
— Я распоряжаюсь средствами только по указанию Москвы.
— Но ведь областной Совет действует по распоряжению ВЦИКа.
— Мне это неизвестно.
— Отказываетесь выдать деньги?
Директор пожал плечами. Ребров вышел. Через несколько минут он вернулся в кабинет в сопровождении Запрягаева. Из соседней комнаты послышался дружный топот сапог.
— Где кладовая? — спросил Ребров, подходя к директору.
— Веди в кладовую, старое чучело! — крикнул Запрягаев.
Директор тяжело оперся на стол, поднялся и пошел к двери. Они прошли по каменной лестнице в полуподвальное помещение. У железных дверей, выкрашенных в зеленый цвет, их встретил дряхлый банковский сторож с огромным смит-вессоном на красном шнуре через плечо.
— Открывай! — снова крикнул директору Запрягаев, срывая деревяшку с сургучной печатью.
— У меня нет ключа, — прохрипел директор. — Ключи у Сергея Сергеевича, у главного бухгалтера.
— Подавай сюда бухгалтера! — сказал Запрягаев.
Тяжело отдуваясь, явился главный бухгалтер. Дрожащими руками снял он тяжелый висячий замок, потом открыл внутренний замок и с трудом распахнул зеленые двери. За первыми дверями оказались вторые, решетчатые.