Ребров попал в домик к обеду. За столом сидело человек шесть, двое из них в ближайшие дни готовились перебраться через фронт. Распоряжался всем маленький толстенький человечек, похожий с виду на юркого подрядчика, со странной фамилией Краска. Он подошел к Реброву.
— Когда, Ребров? Сегодня?
— Что сегодня? — недовольно ответил ему вопросом Ребров.
— Едешь, — хитро подмигнул Краска и, улыбнувшись, похвастал: — Мне ведь уже известно.
— Если известно, то и помалкивай, — резко ответил Ребров.
Однако Краску не смутила резкость Реброва. Он только чуть понизил голос:
— Как ехать думаешь? Прямо на Екатеринбург?
— Не знаю.
— Вдвоем?
— Не знаю, — повторил Ребров и, рывком поднявшись со своего места, пошел к выходу.
— Куда, куда, Ребров? — побежал за ним следом суетливый хозяин домика. — А документы-то, явки… Погоди.
Ребров, не обернувшись, закрыл за собою дверь, оставив у порога изумленного Краску.
Он шел в бывший губернаторский дом, где помещался горком, чтобы предупредить товарищей о своем отъезде. Около самого губернаторского дома он неожиданно столкнулся лицом к лицу с Нечаевым.
— Ребров, ты, говорят, едешь? — остановил его тот.
— Да. Пришел предупредить…
— У меня небольшой план в связи с твоим отъездом.
— Что такое?
— А вот пойдем в горком. Потолкуем.
Они вошли в длинные и темные коридоры губернаторского дома. В комнатах справа и слева виднелись стойки с винтовками. На письменных столах спали вооруженные люди. Другие полудремали на бархатных губернаторских стульях, не обращая внимания на гул людской волны, которая катилась по коридору взад и вперед.
— Сюда, Ребров. — Нечаев открыл первую дверь налево и шагнул в комнату.
Ребров вошел за ним. В комнате у стола сидел Запрягаев, а рядом с ним девушка. Ребров не видел ее лица и ждал, когда она уйдет, чтобы заговорить о деле.
— Вы не знакомы? — сказал Нечаев.
Ребров ближе подошел к столу. Девушка повернулась ему навстречу.
— Ну вот, этому товарищу, — сказал Нечаев, — до зарезу нужно попасть в Екатеринбург. У нее там больные. Не возьмешь ли с собой, Ребров?
— Я не уверен, что попаду в Екатеринбург, — сухо ответил Ребров. — Знаешь сам, что делается.
— Возьми, Борис, — встал со стула и подошел к Реброву Запрягаев, — мы с ее отцом вместе ссылку отбывали в Туруханске.
— Я готова на все, — сказала девушка.
— Погоди, погоди, Валя, — перебил ее Нечаев, — ты поди к себе, мы здесь потолкуем втроем.
Девушка вышла. Запрягаев зашагал взад и вперед. Ребров только сейчас заметил, что у него на боку висит черная казацкая шашка. Нечаев взъерошил рукой волосы на голове и, посмотрев поверх очков на Реброва, спросил:
— Не хочешь брать? Досадно. Мы рассчитывали, что Шатрова будет полезна в Екатеринбурге.
— Может быть. А если через фронт придется переть? Куда же с этой куклой? Не бросать же ее по дороге?
— Я ее знаю и ручаюсь, — снова сказал Запрягаев.
— Чудак, — продолжал Нечаев, — если не успеешь проскочить в Екатеринбург, с ней только легче будет перейти фронт. Кто подумает, что она большевичка? Кажись, не похожа. Коса до пят и глазки к небу. Возьмешь, Борис?
— Пожалуй, вы и правы, — усмехнулся Ребров, — попробуем. — И, указывая на шашку Запрягаева, спросил у него: — Что это ты нарядился?
— Не знаешь? Военком дивизии, еду на юг. Пожалуй, долгонько не увидим друг друга.
— Золотопогонников крепче бей, тогда увидимся скоро, — пошутил Ребров и стал прощаться.
В двенадцать часов ночи на старом вокзале на дальних путях незаметно остановился одинокий вагон. Высокая солдатская фигура промаячила на подножке, вслед за ней промелькнула фигура поменьше, и двери вагона закрылись на ключ с внутренней стороны.
Несмотря на спешку, Ребров решил отправиться не в двенадцать, а часа в два ночи. Он знал, что все, что делается на станции до последнего момента стоянки поезда, привлекает внимание железнодорожников. Только с двух до шести утра железнодорожник спит, а вместе с ним спит и его железнодорожное любопытство. Если поезда и отправляются в этот промежуток времени, то лишь по необходимости: дежурный во сне выписывает путевку, сцепщик во сне прицепляет паровоз к составу. Ничто не в состоянии нарушить сон железнодорожника. Он ко всему приучен. Даже в былые эвакуации, под угрозой наступающих и уходящих бронепоездов, железнодорожный персонал всегда в эти часы ночи спал.