Андрей подошел к калитке и только хотел толкнуть ее, как увидел на другом конце улицы мальчишек. Их было пятеро. Они быстро шли, о чем-то оживленно переговариваясь.
Андрей решил пока не выходить на улицу. Он не был трусом, просто не хотел встречаться с мальчишками.
Они Андрея звали Толстым. Идут обычно мимо, увидят его и орут: «Толстый! Толстый! Пошли с нами купаться!» И смеются.
Больше всего на свете Андрей не любил купаться, взвешиваться и лазать по деревьям. Ну и что, он в самом деле был толстым. Может быть, даже очень толстым. Но разве стоит над этим смеяться? И обидное прозвище давать и дразнить: «Толстый, жирный, поезд пассажирный…»
Андрей обычно мальчишкам отвечал сурово: «А пошли вы», — и шел мимо них сам. Андрея почему-то особенно не любил Тюша-хулиган, вертлявый, худосочный пацан с кривыми передними зубами и смуглой кожей. Он все время задирался к Андрею, но ребята сдерживали его, говорили: «Тюша, брось. Пошли лучше рыбу ловить».
… Мальчишки прошли мимо. Тюша-хулиган вышагивал впереди со злым и решительным лицом. Андрей услышал обрывки разговора: «Малек грозился тебе дать… Тюша, надо им отомстить… Пацаны, но ивановцев-то больше… Наплевать…»
Андрей догадался, что у мальчишек какая-то вражда с ивановцами — ребятами из соседней деревни. Ивановцев возглавлял Васька Мальцев — по прозвищу Малек. Малек был таким же задиристым, как Тюша-хулиган.
«Что они там не поделили?» — подумал Андрей и, вздохнув, открыл калитку, пропустил Тузика вперед.
Каждое утро он шел к дому отдыха, который находился рядом с деревней.
Над воротами дома отдыха был прибит полинявший плакат «Добро пожаловать!». Он приглашал людей с растерянными и напряженными лицами с чемоданами в руках, которые приехали отдыхать. Они входили в ворота, отмечались у администратора, получали направление в тот или иной корпус, а к вечеру, уже совершенно освоясь, ходили по дому отдыха с хозяйскими лицами… Плакат «Добро пожаловать!» Андрей относил и к себе тоже.
У самых ворот в ногу его что-то вонзилось. Андрей поджал ногу и осторожно стал вытаскивать тоненькую щепочку.
— Эй, пацан! — окликнул его вдруг чей-то голос. — А где у вас здесь магазин?
Этот вопрос Андрей слышал очень часто, особенно в день приезда отдыхающих. «Эх, не могут эти взрослые без магазинов. Что их — в городе мало?» — думал Андрей. Но дорогу до магазина все же показывал.
Андрей опустил ногу и взглянул на говорившего. Это был парень лет восемнадцати в мятых джинсах и синей рубашке. Парень был очкариком и добрым. Это Андрей определил сразу. У Андрея было какое-то чутье на людей.
— А вон… — сказал Андрей. — Пойдете мимо вон того дома. Потом направо. До церкви. От церкви — налево. Минут десять идти… Только там сегодня санитарный день.
Парень с легкой улыбкой слушал разъяснения.
— Жаль, что санитарный день. Но все равно пойду. Пройдусь. Погляжу окрестности.
«Деревня — это разве окрестности? Окрестности — это лес, поле, река», — подумал Андрей, но промолчал.
Парень отправился по указанному маршруту, а Андрей вошел в ворота.
Каждый день, когда Андрей входил в эти старые каменные ворота, у него не было определенного плана действий. Ему нравилось просто наблюдать за жизнью отдыхающих: смотреть, как играют они с гиканьем в волейбол и топчутся у больших шахмат, как поют под аккордеон вместе с массовиком-затейником Дудкиным, как катаются на трех старых лодках по заросшему пруду. Попутно Андрей навещал престарелого Цыгана — коня с мутными, лиловыми глазами и редкой гривой. Цыган в доме отдыха таскал телегу с мусором, при этом тяжело вздыхая. Если Цыган стоял у столовой и уныло ждал своего хозяина, Андрей рвал ему пучок сочной травы и подносил к теплым волосатым губам. Цыган обдавал руку Андрея горячим дыханием, обнажал желтые стертые зубы, похожие на зубы заядлого курильщика, и осторожно брал угощение, сладко им похрупывая.
Еще Андрей навещал свою любимицу — большую золотую рыбку с волнистым алым хвостом. Она жила в аквариуме, который стоял в библиотеке. Пожилая библиотекарша Надя Сергеевна — так все ее звали в доме отдыха — всегда приветливо улыбалась Андрею и позволяла смотреть на рыбку, пока не надоест.
С рыбкой у Андрея сложились добрые отношения. Она привыкла к его частым приходам и при встрече подплывала к стеклу, весело вертелась перед Андреевым лицом. Еще рыбка всегда выразительно открывала рот — беседовала — и двигала золотыми круглыми глазами.
Андрей был уверен, что рыбка скучает по нему, и улыбался ей всегда радостно и приветливо.
Рыбка была достаточно большой, и жилось ей, наверное, в узеньком аквариуме так себе. Но она никогда не жаловалась Андрею на свое житье-бытье. Только веселилась.