Я по скромному ушел от четких ответов, поинтересовался у них, что такое всех
сморило. Те пожали плечами. Буду надеяться, что не они экспериментаторы, и я
не буду мышкой для препарирования как загадка, на которую что то таки не
смогло повлиять.
Решено, буду немного осторожничать и не позволю себе расслабиться в их
присутствии.
Петр
Петр все-таки дождался того момента, когда нежданно-негаданно собравшийся
народ, начал потихоньку расходиться. Очень уж было интересно прикоснуться к
светящейся пресной воде. Ну не очень таки и светящейся, но как ни крутил
головой, но боковым зрением рисунок немного напоминающий мазки на картинах
Ван Гога, в одном и том же месте заметить было реально.
Водичка то в ручье холодновата. Но ни мостика, ни коряги видно не было.
Да и дно неизвестно какое. В детстве было дело, провалился в нечто, на подобии
зыбучего песка. Жутко даже вспомнить. А тут-то старших рядом вовремя может и
не оказаться.
Решил не рисковать. Нужно притащить деревяху покрепше, на ней можно и
подползти к волшебному пятну. Да и пока разыщется, народ окончательно
наверняка разойдется.
Нашел таки и не так, чтобы далеко, но ручей все таки скрылся за пагорбом.
Пока нес, почему то себя ассоциировал с картиной «Ленин на субботнике». Вещь
то нелегкая. А дедушке, бедненькому, пришлось на энтузиазме нести бревнышко
поболе. Но зато в компании с кем то.
Но не успел нормально представить себя с бородкой и лысиной, показался за
деревьями ручей.
Только те две девушки остались. Те, которые приехали с навороченными
парнями.
Они стояли рядом с волшебным водяным местом. В руках был кривой шест, к
которому белым шарфиком была привязана старая головешка. И эдакой
конструкцией они достаточно изящно вдвоем взбалтывали волшебное водяное
место Петра. Притом достаточно точно по центру.
Приятно, что это не только моя иллюзия, - подумал Петр. – Интересно, какие бы
они были бы Иштарками. Хотя, нет. Девочки наверняка непростые, хотя, может
просто балуются, а место совпало. И эдакая витиеватая неопределенность в душе
немного сбило настроение.
Из-за девичьих шалостей я так и не испытаю пресноводную живую воду,- совсем
опечалился Петр. Некая грусть в душе разлилась, и, неожиданно с тоской в
глазах, заснул. Мягко так осел на бревнышко. И, через пару секунд, после начала
сна, хоть и в не самой удобной позиции, счастливая улыбка ребенка украсила его
лицо.
Золотой рыбк
Темноволосого владельца второго кабриолета звали Юликом. Сон и его не
сломил. Так что, нас бодрствующих, было уже четверо.
Он подошел как-то по пацански. Руки в карманах, широкие шаги. С улыбкой в
пол рта сообщил, что нашел источник и причину сна. Затем поинтересовался у
светленького, насколько я и бородатый при делах.
Тот ответил, что все непонятно, но, если уж не заснули, то значит все не просто
так.
Идти пришлось далековато. Километра два, а то и поболе.
Ожидал увидеть большой грузовик с блестящей цистерной, толпу в противогазах
и черных кожаных плащах. Или, по крайней мере военных в костюмах
химзащиты. С какой-нибудь хитрой установкой на большом внедорожнике.
Ан нет. Не угадал.
В кювете, подмяв кустарник, стоял желтый опель. Некогда престижной модели,
но на сегодняшний день, пока еще не раритет, но уже не крутой. Просто большой
перевозчик.
В нем находились пятеро – два мужчины и три женщины. Круглолицый чернявый
за рулем, худой и рыжий на заднем сидении между двумя девушками.
По одеждам и головным уборам, можно было бы сказать, что это большая семья
одной из национальностей, которую фашисты пытались уничтожить во время
второй мировой. Но женщина на переднем сидении была с русыми волосами и с
достаточно утонченными чертами лица, хотя и в их специфическом ярком
национальном наряде.
Издали было непонятно, то были заснувшие люди, или раненые в аварии, без
сознания. Да и в близи, однозначно трудновато было определить. Но, когда Юлик
указал на мужичка на заднем сидении, ощущение жути и странной мистики
немного встряхнуло душу.
Рубаха у него была расстегнута, майка немного задрана. Живот был забрызган
кровью. Притом, судя по всему, с пальца соседки. По позиции, в которой их
сморил сон, видно было, что рыжий схватил бедную девушку, у которой по
каким-то причинам, возможно и из-за него, шла кровь с кисти, и попытался
нарисовать на животе живыми красными чернилами некий рисунок. Та, может и