— Может, мы обе звонили, — в раздражении произнесла Фила.
— Нет. По словам Марты, только одна женщина в тот день спрашивала именно меня. Это должна была быть либо ты, либо моя бывшая жена.
— А почему ты позвонил в свой офис в Санта-Барбаре? Беспокоился, что кто-то может заподозрить, что ты солгал?
— Это была одна из вероятностей. Просто из любопытства, скажи, почему ты меня заподозрила?
— Я доверяю Каслтонам и Лайтфутам не больше, чем они доверяют мне, — заявила Фила.
— Ну вот, наконец-то заговорила моя прежняя Филадельфия.
— Я рада, что все это представляется тебе чертовски смешным.
— Я ездил в Сиэтл, а не в Санта-Барбару.
— Вот как?
— А для тебя это имеет значение? — спросил он.
— Не особенно. Больше не имеет. Это твое дело.
— Черт побери, ты абсолютно права. — Ник поставил бокал на кафельный стол. — И я намереваюсь уже в августе получить это дело назад.
Фила медленно кивнула, играя зеленью в салате.
— Все понимают, что ты что-то задумал. И все меня постоянно предупреждают о том, что ты меня используешь.
Ник облокотился на стол. Глаза его блестели за стеклами очков.
— И что ты по этому поводу думаешь?
— Что они правы, конечно. Ты меня используешь.
— А разве ты меня не используешь, Фила? Мне казалось, ты замечательно проводишь время со мной в постели.
— О да. Но вечеринка окончена. Я устала, и мне пора возвращаться домой.
— А где дом? Хэллоуэй?
Она быстро замотала головой.
— Нет. Не там. Где-нибудь в новом месте. Может быть, Сиэтл.
Он кивнул.
— У меня есть место, где ты можешь остановиться, пока подыщешь себе работу и квартиру. В жилом доме рядом с рынком. Тебе понравится.
Она смутилась.
— С какой стати ты делаешь мне одолжение? Я уже сказала тебе: я собираюсь вернуть акции Дэррену. Ты не обязан мне платить за то, что я их возвращаю.
— Я и не пытаюсь заплатить тебе за них. Я предлагаю тебе взятку, чтобы ты придержала их у себя до августовского собрания.
— Зачем мне это нужно?
— Это нужно мне, — тихо произнес Ник. — А что более важно, мне нужна ты.
Она испытала мгновенную вспышку радости, которую постаралась немедленно подавить.
— Зачем?
— Я хочу, чтобы остальные знали, что на ежегодном собрании ты меня поддержишь. Я хочу, чтобы они считали, что ты в меня веришь.
Она моргнула, пытаясь скрыть разочарование и похоронив надежду.
— По-моему, я чего-то не понимаю. Зачем ты хочешь, чтобы семьи думали, что я буду поддерживать тебя?
— Потому что, если ты это сделаешь, есть неплохой шанс, что какой-нибудь обладатель еще одного большого пакета акций поддержит нас.
— А если кто-нибудь еще действительно решит поддержать тебя?
Ник медленно улыбнулся.
— Тогда я получу назад свое место.
— Ты получишь назад руководство над «Каслтон и Лайтфут»?
— Да. Таков мой план. — Он налил себе еще виски.
Фила почувствовала, что замерзла. За окнами с силой хлестал дождь.
— А почему ты считаешь, что, если я поддержу тебя с акциями Крисси, это подтолкнет еще кого-нибудь из ваших семей на подобный шаг?
— Ты, моя милая, представляешься мне доброй волшебницей. Ты раздражаешь членов нашей семьи, но некоторые из них уже начинают думать, что у тебя есть кое-какие хорошие качества.
— Какие же?
— Например, природная, достаточно редкая честность и целостность характера.
— Даже несмотря на то что они считают меня левой и противницей истеблишмента?
— Да. Ты вносишь в их разум сомнения насчет меня, Фила. Я не совсем так это планировал, но думаю, что все складывается в лучшую сторону. Они все уже начинают думать, действительно ли три года назад я повел себя так уж плохо. Я надеюсь, что, если ты распространишь эти сомнения, это будет как тот навоз, о котором ты прочитала нам лекцию у Элеанор за ужином. Принесет пользу.
— Ты имеешь в виду, принесет пользу тебе.
— Да.
— А кто же в этой сказке злая волшебница?
— Отгадай.
— Хилари?
— Да.
Фила покачала головой.
— По-моему, мне это не нравится. Абсолютно. Я устала от того, что меня используют.
— У тебя нет особого выбора, — сказал Ник. Его стальной хребет снова вылез наружу. — У тебя нет выбора с того самого дня, как ты унаследовала эти акции.
— Я тебе сказала, что больше не собираюсь никому мстить. Если ты намерен поквитаться с Хилари за то, что три года назад она заставила остальных подумать, будто ты бросил ее беременной, то ты сам можешь с этим справиться. Ты уже большой мальчик. А у меня своя жизнь. — Фила опустила глаза на салат. Она так и не сможет его доесть. Женщина встала и понесла тарелки к раковине.
Ник протянул руку и поймал ее за запястье. Глаза его были такого же цвета, как дождь за окном.
— Мне кажется, нам нужно обсудить это подробнее.
— Нет. Я приняла решение. Завтра я уезжаю.
— Я хочу, чтобы ты поддержала меня или хотя бы делала вид, что поддерживаешь, до августовского собрания.
— Зачем мне это нужно? Мне-то какое до этого дело! — воскликнула Фила, внезапно рассердившись.
Ник долго и внимательно смотрел на нее.
— А что ты за это хочешь?
Она с силой выдохнула воздух.
— Ничего. Мне ничего не нужно от Лайтфута, что означает, что и никакая сделка меня не интересует.
— Фила, мне нужна твоя помощь.
— Сомневаюсь.
— Поверь, все зависит от тебя. Все находится в очень хрупком положении. Если ты сейчас меня бросишь, возможно, силы снова сместятся в сторону Хилари.
— Я не заинтересована в том, чтобы помогать тебе сводить счеты с твоей бывшей женой, черт побери!
— Боже мой. Ты думаешь, мне все это нужно, только чтобы свести счеты?
— А зачем еще тебе это может быть нужно?
— Я это делаю, чтобы спасти «Каслтон и Лайтфут», ты, маленькая идиотка. То есть я делаю это для блага семей, независимо от того, нравится им это или нет. Мои проблемы с Хилари лишь ничтожная часть этой ситуации
Шила пыталась вырвать из его руки свое запястье.
— Отпусти меня.
Ник помедлил, затем выпустил ее. Он сложил руки на груди.
— Пожалуйста, помоги мне, Фила.
Она подошла к окну.
— Что ты имел в виду, когда сказал, что собираешься спасти «Каслтон и Лайтфут»?
— Прежде чем я расскажу тебе все, ты должна дать мне слово, что не передашь этого остальным.
— Но, если что-то угрожает компании, разве им не следует об этом знать?
— На этом этапе Хилари еще успеет замести следы и выполнить то, что планирует.
Фила заколебалась, понимая, что он бессовестно нажимает на нужные рычаги и она начинает реагировать. Она уже чувствовала, что слабеет.
— Ну хорошо, расскажи мне об этом.
— Ты даешь честное слово, что будешь молчать вплоть до августовского собрания?
— Да.
— Ладно, вот тебе история. Около полугода назад дошли слухи о тайных переговорах, которые проводит «Каслтон и Лайтфут». Сначала очень трудно было понять, что происходит. Я ловил только обрывки разговоров. Мне следовало проявить осторожность и все проверить. Я не хотел, чтобы Хилари услышала, что я что-то задумал.
— И что ты узнал?
— При помощи нескольких друзей, занимающих достаточное положение, чтобы проверить эти слухи, я выяснил, что Хилари готовится продать большую часть акций «Каслтон и Лайтфут» постороннему человеку, а именно мужчине по имени Алекс Трейнор.
— Кто такой Трейнор?
— Очень ловкий и хитрый тип из Силиконовой Долины. Последние пару лет он отрабатывает в Калифорнии одну и ту же схему. Покупает часть компании, имеющей дело с высокими технологиями, высасывает все до последней капли и затем продает, оставляя только скелет.
— Зачем же Хилари продавать часть компании, которой она руководит? Непонятно. Ник провел рукой по волосам.
— Не знаю. Я сотни раз задавал себе этот вопрос. Может, Трейнор убедил ее, что сделает «Каслтон и Лайтфут» еще больше и сильнее, чем она сейчас. Или, может, у нее еще что-нибудь на уме. Все, что я знаю, это то, что она собирается это сделать после того, как получит на августовской встрече необходимую поддержку.