— Мне так тебя жаль.
Миссис Лайтфут почти мгновенно взяла себя в руки.
— Я не знала, что Элеанор рассказала тебе так много. Именно этого она никогда никому еще не говорила.
— Она была расстроена.
— Ты ее расстроила, — обвинительным тоном заявила Хилари.
— Да. Я… — Филадельфия сглотнула. — Боюсь, что я сделала ей больно.
— Ты делаешь многим больно только своим присутствием здесь. Тебе не кажется, что пора уже вернуть акции и уехать?
— Вероятно.
Последовало долгое молчание, после чего Хилари тихо произнесла:
— Знаешь, он назвал меня холодной. Сказал, что я просто красивая оболочка женщины. Он не мог стерпеть, что я не откликаюсь на его чувства.
Фила поставила чашку и сцепила пальцы.
— Ты не обязана мне это рассказывать, Хилари.
— А почему я не должна тебе об этом рассказать? Ты ведь подумываешь о том, чтобы стать членом нашей семьи, правда? Может, тебе стоит больше знать о семье, за представителя которой собираешься выйти замуж. Может, правда откроет тебе глаза.
— Мне кажется, тебе не стоит так говорить.
Хилари внимательно посмотрела на нее.
— Вероятно, ты и права. Это не особенно приятная история.
— Лучше расскажи мне о Крисси.
Хилари помедлила, выражение ее лица смягчилось.
— Крисси была необыкновенным человеком. Некоторым она казалась эгоисткой. Но я понимала ее. А она понимала меня.
— Я знаю.
— Я ни с кем никогда не была так близка, как с Крисси.
Фила кивнула.
— Ты все знаешь, да? — непроницаемо спросила Хилари.
— Что вы с ней были любовницами? Да. Вчера ночью я все тщательно продумала и наконец сопоставила то, что узнала про ваши семьи, с рассказом Крисси. Она была очень скрытной и никогда прямо не сообщила бы мне о ваших отношениях. Но когда я всех вас узнала, об этом стало не так уж трудно догадаться.
Хилари не сводила глаз с ее лица.
— Ты не ревнуешь?
— Мы с Крисси являлись близкими подругами, но никогда не были любовницами. Она поняла, что мы никогда ими не станем, еще до того, как это поняла я. Она очень сильно не любила мужчин. Считала их всех дураками, хотя иногда находила полезными. Крисси часто говорила, что я безнадежно застряла в собственной гетеросексуальности и что ей чертовски меня жаль. — «Жаль, потому что я даже не получала от этого удовольствия. Крисси была бы искренне рада, узнав, что Ник изменил, по крайней мере это», — подумала Фила.
Рот Хилари мрачно искривился.
— До того как я встретила Крисси, я не понимала, почему не могу реагировать ни на Ника, ни на других мужчин. Я не подпускала Ника к себе до брачной ночи, потому что боялась, что он поймет, что никогда не получит от меня того, что ждет. Я чувствовала, что он чувственный и сексуально требовательный мужчина. Но, встретив Крисси, я наконец поняла. И перестала с собой бороться.
— Но ты вышла замуж за Рида.
— Только из-за ребенка. Рид ни разу до меня пальцем не дотронулся.
— Вы с ним живете каждый своей жизнью, не так ли?
— У меня есть цели в жизни. Для меня этого достаточно. — Глаза Хилари были внимательными, но гнев в них остыл. — Поскольку ты знаешь, что мы с Крисси были любовницами, ты должна знать, что она намеревалась передать эти акции мне или хота бы поддержать меня на ежегодном собрании. Она знала, как они мне важны.
— Но она же не передала их и не завещала их тебе, Хилари. Она оставила акции мне без каких-либо распоряжений.
— Крисси была полна жизни. Она не могла знать, что погибнет до августовского собрания. Ей не приходило в голову изменить свое завещание. Она была слишком молода, чтобы предусмотреть такие вещи. Никто из нас даже не предполагал, что девушка может погибнуть.
— Не думаю, чтобы она поменяла завещание, даже если бы и догадывалась о том, что погибнет. Я же тебе сказала, мы с Крисси были лучшими подругами.
— Но мы с ней были любовницами.
— У нее были и другие любовники, Хилари. Она не упомянула про них в своем завещании.
— Черт побери, я же знаю, что она намеревалась передать мне свои акции. Она мне говорила об этом. Ты не имеешь никакого права. Что, Ник настолько вскружил тебе голову, что ты собираешься позволить ему указывать тебе, как поступить с акциями?
Фила подумала над ее словами.
— Я поддерживаю его не потому, что он вскружил мне голову.
— Ты считаешь, что любишь его? — смягчилась Хилари. — Ты думаешь, он на тебе женится?
Филадельфия покачала головой.
— Это не имеет никакого отношения ни к одному их этих моментов. Это чисто деловое решение.
— Деловое решение. Ник предлагает тебе столько денег, что ты не в силах сопротивляться? Он наконец нашел твою цену?
— Нет, — ответила Фила. — Он слишком умен, чтобы рискнуть это сделать. Он знал, что если попытается меня купить, то это будет не в его пользу.
— Так в чем же его секрет? — спросила Хилари.
— Я верю, что он поступит так, как лучше для семьи.
— Ты веришь ему? Ты сошла с ума. После того что я тебе рассказала, как он изнасиловал меня?
— Ты не сказала, что тебя изнасиловал Ник.
— Ну так вот, это сделал он, дурочка.
— Правда? — Фила поняла, что ее кофе остыл.
— Да, да, да! — Хилари вскочила на ноги. Ее чашка и блюдце звякнули, когда она почти швырнула их на маленький столик. — Он сделал мне очень больно. Очень больно.
Фила посмотрела на свой кофе.
— Я не верю тебе, Хилари. Собственно говоря, я не верю, что тебя вообще кто-то изнасиловал.
— Тогда ты еще большая дура, чем я думала. — Миссис Лайтфут устремилась к двери, но внезапно остановилась, не поворачивая головы назад. — Скажи мне только одну вещь. Я должна это знать.
— Что ты должна знать, Хилари?
— Почему ты? Почему Крисси так тебя любила? Вы даже не были любовницами.
Фила почувствовала, что слезы подступают к ее глазам и начинают катиться вниз по щекам.
— Неужели ты не понимаешь? — прошептала она. — Как ты можешь этого не понимать? Я была единственным человеком, с которым она могла чувствовать себя спокойно и позволить себе быть доброй. Я была единственным человеком, которому от нее не нужно было ничего, кроме дружбы, единственным человеком, который не пытался ее использовать.
— Я никогда не пыталась ее использовать.
— Нет, ты пыталась. Все пытались. Кроме меня. Со мной она чувствовала себя в безопасности. Но Крисси ошиблась, правда? В итоге я ведь не смогла ее уберечь.
Некоторое время они молчали, затем Хилари сдержанно произнесла:
— Мы обе любили ее, но не думаю, чтобы кто-то из нас смог бы ее уберечь. Она сама была своим худшим врагом. Как уберечь кого-то от самого себя?
Фила сглотнула слезы.
— Не знаю. Боже мой, просто не знаю. Дверные петли скрипнули, когда Хилари открыла дверь.
— Еще кое-что, Фила. Не подходи больше к Элеанор, поняла? Я не хочу, чтобы ты ее расстраивала. У нее и так много забот.
Дверь захлопнулась.
Фила подождала, пока не почувствовала в ногах достаточно сил, затем встала и прошла на кухню. Слезы ее смешались с холодным кофе, когда она выливала его в раковину.
Чтобы отвлечь человека от мрачных мыслей, нет средства лучше, чем смех ребенка. Фила думала об этом, проходя во второй половине дня по дороге мимо ворот перед домами Лайтфутов и Каслтоноа.
С лужайки доносились восторженные вопли Джордана. Она заглянула за железную решетку и увидела, что мальчик в полном восторге катится с небольшой горки. Спустившись вниз, он поднялся и побежал наверх, чтобы повторить это еще раз. За ним по траве с безудержной радостью носились Капкейк и Фифи.
Фила постояла с минуту, уцепившись пальцами за железные прутья решетки. Она пребывала в странной задумчивости. Но прежде чем смогла определить причину своего состояния, Джордан увидел ее и энергично замахал. Затем бросился к ней, а следом — собаки.
— Привет, Фила. Привет, Фила. Привет, Фила, — пропел Джордан свое обычное приветствие, подбегая к ней.