— Ты прав… — вздохнул он. — Прости… Не сходится. — Он почесал затылок. — Выходит, этот камень к тебе сам припрыгал? Так, что ли?..
— Я не знаю, я его не трогал, да он мне и не нужен, — и Костя в отчаянии хотел кинуть камень на землю.
Но камень не упал, а словно приклеился к ладони. Бараско рассмеялся:
— Все! Я же говорю, что ты попал. Он тебя выбрал и стал, как у нас говорится, ангелом-хранителем. На моей памяти такой случай первый. Чем-то ты ему приглянулся.
— Чушь! — не поверил Костя.
— Нет, не чушь, а грубая реальность! — отрезал Бараско. — И заключается она в том, что нам нужно уносить ноги. Теперь все сталкеры будут на нас охотиться. Так что не обессудь, по их и Сидоровича Ивана Каземировича понятиям ты украл ценнейший хабар. Но от него ты избавиться не сможешь, даже если очень захочешь. Это твоя судьба. Зато и опекать он тебя будет по полной программе. Надеюсь, и мне что-нибудь от этого перепадет. А теперь уходим!
Действительно, преследователи снова были совсем близко.
— Эй! — кричал Джангер, выглядывая из-за поворота. — Ред, отдай нам своего мальчишку! Ты нам не нужен.
— А вы знаете, что у него есть? — спросил Бараско, демонстративно заряжая подствольник.
— Знаем! Поэтому и не стреляем. Отдай по-доброму!
— Берите, если сможете! — с задором крикнул Бараско.
— Мы-то сможем, но и ты не уцелеешь!
— Сидорович им хорошо заплатил, — сказал Бараско, краем глаза наблюдая, как Костя поднимается по скобам на следующий уровень. — Иначе бы они сюда не полезли. Не дураки же они, в самом деле?!
— А еще им, видно, обидно, — сказал Костя сверху.
— Почему обидно?
— Ну, что камень ко мне пришел, а не к ним.
— Ну конечно, — с иронией согласился Бараско, в два рывка преодолевая лестницу. — Расхвастался!
— Я не буду… — буркнул Костя.
Напоследок Бараско сунул «американца» в люк и выстрелил. Раздался взрыв, из люка пыхнуло дымом, затем оттуда донеслись крики, проклятья и стоны.
Когда они выбрались на поверхность, была глубокая ночь. Если бы не Бараско, Костя вряд ли бы сориентировался по звездам. Но на этот раз все пошло не так, как хотел Бараско. Тайная тропинка, которая раньше выводила прямиком к реке Припять, почему-то теперь заворачивала все дальше на восток в непроходимые заросли, ближе к минным полям и проволочным стенам с электричеством.
Рассвет они встретили среди странных холмов, поросших соснами и усыпанных толстым слоем бурых иголок.
— Все! Привал! — устало сказал Бараско, валясь на мягкую хвойную подстилку. — Это все твой «анцитаур».
— Почему? — удивился Костя.
— Потому… — пробормотал Бараско и замолк.
Костя тоже улегся и с вершины холма принялся рассматривать в оптику лес. Лес был редок, но метров через пятьдесят уже не было видно ничего, кроме ярко-зеленого подлеска и коричневых стволов деревьев. Слева была круглая поляна диаметром метров тридцать, заросшая земляникой. Даже сюда, на холм, долетали соблазнительные запахи. Справа — такой же холм, только с двумя горбами. Позади — лощина, уходящая в молодой лес. Так вот, за этим молодым леском чувствовался простор, словно там был выход из Зоны. Не успел Костя подумать о том, что это очень и очень странно, как оттуда донесся паровозный гудок, а вслед за ним — перестук колес.
— Слышишь? — спросил Костя и посмотрел на Бараско.
Черный сталкер спал. Спал беспечно, как младенец. Чешуйка сосновой коры прилипла к его губе и смягчала резкие черты лица. У Кости возникло такое ощущение, что он что-то знает об этом человеке. То ли где-то читал, то ли слышал, но припомнить, хоть убей, не мог. А не тот ли это сталкер, о котором писали Стругацкие? — подумал он. Звали его, кажется, Рэдрик Шухарт из «Пикника на обочине». Нет, не может быть, подумал он. Когда это было? Сейчас совсем другие времена. Похож, но, скорее всего, не он.
Странный все-таки мужик. — то просится вместе идти, то дерется. Не понять его. Вроде бы что-то не договаривает. Намекает на какие-то планы, но не раскрывает их. Говорит загадками. Плетет заговоры. Опасается, что ли?
Если бы Костя был постарше и поопытней, он бы знал, что есть такие люди — закрытого типа, которые не склонны раскрывать душу. Но Костя этого не знал, поэтому странные отношения с Бараско тяготили его.
Стук колес становился все ближе и ближе, и когда казалось, что из-за леса вот-вот покажется состав, раздался такой громкий гудок, что Бараско встрепенулся и открыл глаза.
— Что это? Что это? Господи, ну и везет же нам! — он вскочил. — Там когда-то была железная дорога, — объяснил он. — Но потом ее разобрали, чтобы мужики окрестных деревень не лазили в Зону за дармовым железом. А поезда по-прежнему идут! И ездят на этих поездах очень нехорошие люди и разные чудовища. Сам я ни на одном таком поезде никогда не был, но попасть на него считается большой удачей, ибо он привезет тебя туда, куда ты хочешь.