— Сущая ерунда. Дай мне три дня пожить в твоем теле.
— Ни хера себе! — удивился Чепухалин и скрутил уже было дулю.
— А потом гуляй не хочу.
— Учти, я военные секреты не выдаю… — упавшим голосом предупредил Чепухалин и мысленно распрощался с издательством ЭКСМО.
— А они мне и не нужны, — ответил Кабаков.
— А в чем суть?
Груз размером с Эверест упал с плеч Чепухалина. Все противоречия в его душе были тут же разрешены в пользу ЭКСМО.
— Суть в том, что я полевая форма. Далеко от Дыры отойти не могу, потому как рассыплюсь на элементарные частицы. Сюда-то добрался с большим трудом, на перекладных. Поэтому мне нужно чужое тело, желательно, по согласию.
— А это очень больно?
— Не больнее, чем укол от СПИДа.
Чепухалин не знал, что такое укол от СПИДа, потому что никогда ничем не болел, кроме одной лукавой болезни, тайна которой осталась за семью печатями. Однако против предложения Кабакова устоять не смог. Поэтому махнул рукой:
— Поживи, черт с тобой!
Тело Кабакова с пробитой головой послушно рухнуло на прежнее место, а Егор Чепухалин ощутил небывалую силу. Взор его настолько улучшился, что за тридцать километров сквозь стены дома он увидел всех-всех сталкеров, бродящих по Зоне, весь хабар, разбросанный по полям и весям, и Сидоровича Ивана Каземировича, сидящего в подвале, как паук в банке, а далеко на севере — еще одного такого же скупщика, Рахиль Яковлевну Нищету, похожую на египетскую мумию. Но самое главное — он видел Дыру. Она была прекрасна. И эту красоту хотели уничтожить! Гады! — подумал Чепухалин, испытывая священное чувство преклонения. — Гады!!!
— Тихо… Тихо… — предупредил дух. — Не пыжься!
— Р-р-р… — зарычал Егор Чепухалин, чувствуя, что потихоньку звереет. — Ебическая сила!!!
Должно быть, так себя ощущал Геракл, совершая тринадцатый подвиг по женской части.
По воинской части моментально пронеслась весть — капитан Чепухалин сошел с ума. Во-первых, он подал рапорт на увольнение из рядов СА, а во-вторых, подрался с дежурным по части после того, как помочился на крыльцо штаба.
— Если он решил косить, — изрек генерал Лаптев, когда ему доложили о случившемся, — то глубоко заблуждается. У нас и после худших выходок никого не выгоняли. Приказываю посадить его на гауптвахту дней этак на двадцать, нет, на тридцать, и пива не давать!
Генерал Лаптев со дня на день ждал приказа из МО о присвоении ему очередного звания и перевода в столицу, поэтому ЧП ему были не нужны.
— Есть! — козырнул дежурный, держась за распухший нос, и вместе с нарядом из пяти человек побежал ловить буйного капитана.
Дежурный сильно сомневался в успехе своего мероприятия. Он уже один раз ощутил на себе силу кулаков Чепухалина. А сила эта была немереной.
Капитан Чепухалин по-прежнему стоял на крыльце, но теперь он был еще и в дымину пьян. Его покачивало, как тростник в бурную ночь. Увидев наряд, он произнес:
— А, явились, гады! — и бросил в них пустую бутылку из-под водки. — Пидары вареные, идите сюда, идите!
И первым ударом выломал столб, поддерживающий козырек над штабом, вторым — разметал по плацу наряд, а по ходу дела опрокинул командирский «уазик», оказавшийся у него на пути. После этого он прошелся по казарме, и все, кто там были, покинули ее спешно через окна или двери.
В дело вступил сам генерал Лаптев. Он сел на БТР-90 и, крича в «матюкальник»: «Сдавайся, Чепухалин!», принялся гоняться за ним по военному городку. Генерал Лаптев страшно спешил, потому что до пуска ракет оставалось меньше часа. Наконец Чепухалина все же загнали на хозблок, а точнее, в новую столовую, и генерал Лаптев разрешил применить огнестрельное оружие, потому что капитан Чепухалин не сдавался, а очень метко кидался из окон всем, что ему попадало под руки, и помощники Лаптева уже все были в синяках. Самому Лаптеву пришлось прикрыть левый глаз черной повязкой, под которой расплывался отвратительный фиолетовый синяк, полученный от точно и сильно брошенной картошины.
Калите повезло. Вход в город со стороны автовокзала никто не охранял. Но все равно он предпринял меры предосторожности, и на разведку ушел весь световой день. Конечно же, вначале они воспользовались «планшетником» и обшарили окрестности, но действовали наверняка. Калита больше никого не хотел терять. Без Куоркиса с его опытом и силой боеспособность группы уменьшилась на треть.
Впрочем, даже если кто-то их и заметил, то предпочел убраться восвояси. Умный сталкер — живой сталкер.
Обычный сталкер трусоват и предусмотрителен. Экономит на оружии и обмундировании. Довольствуется краюхой хлеба и глотком воды из фляги. Больше всего Калита боялся столкнуться с недавними сослуживцами. Они были безжалостны, как все государевы люди, и могли убить, образно говоря, за никчемную «пустышку», потому как по закону все, что находилось в Зоне, принадлежало государству. А лицензии для частных лиц на добычу хабара выдавались за очень и очень большие деньги, и лицензии у Калиты, естественно, не было.