Глава тринадцатая
Корабль по прозванью «Черная Звезда»
Йоханна встретила гостей на пороге. Фогт с пошлинником наперебой пустились объяснять, кто к ней пожаловал. Нильс-Мартин протиснулся между ними, желая обнять и расцеловать сестру, но Йоханна уклонилась от его объятий и поздоровалась с каждым за руку, как оно и принято. Помедлив, подала она руку и чернокожему, который положил мешок наземь и водворил птицу в золоченую клетку.
Она накрыла в горнице стол и сварила кофе. Незнакомка скинула плащ и осторожно опустилась на стул, обтерев его сперва носовым платком. Йоханну это покоробило, и все же она поставила перед гостьей самую красивую чашку. Нильс-Мартин между тем бродил по дому, разглядывая знакомые вещи — вытертый голубой коврик, часы с расписным циферблатом, по которому раскатывали на коньках дети, — а господа Хокбиен ходили за ним по пятам. «Прелестно!» — нахваливал старший. «Прелестно!» — вторил ему племянник. У них были совершенно одинаковые голоса, а слова они проговаривали со скрежетом, будто по гортани у них кто‑то водил напилком.
Но вот Йоханна пригласила гостей к столу. Сама она села рядом с незнакомкой и сложила руки на коленях. Вид у нее был скорее потерянный, нежели радостный. Одно ее утешало — что Майя-Стина сейчас у пастора. Впрочем, никто из собравшихся и не поминал о том, как Нильс-Мартин дал тягу с Острова и каким манером он опозорил свою семью. Все это поросло быльем. За столом сидел господин в летах, с тронутыми сединою рыжеватыми волосами и густыми бакенами, в отменно сшитом сюртуке, плотно облегавшем широкую грудь. Он рассказывал о своих странствиях. Пошлинник позевывал, фогт кивал головой. Чернокожий слуга отвернулся к окну, а гостья уставила глаза в чашку, — похоже, она слышала все это не в первый раз. Йоханне было стыдно за брата — зачем он бахвалится? Но не могла же она взять его и оборвать.
В каких только краях не доводилось бывать Нильсу-Мартину! Дважды он терпел крушение, однажды их шлюпку носило по морю восемь дней, все его товарищи поумирали от жажды и голода, так он их всех в море и схоронил. Самого Нильса-Мартина подобрало торговое судно. Капитан судна стал ему за отца и обучил кораблевождению, и Нильс-Мартин смог впоследствии наняться шкипером, а там и капитаном. Вдобавок, умирая, приемный отец завещал ему небольшое состояние, и он купил на паях корабль. На корабле этом он ходил в дальние страны, принимая самый разный груз — пряности, о коих здесь, на Острове, и не слыхивали, медную руду, оружие, лес. Однако, в отличие от многих, он не брал на борт чернокожих невольников. Не потому, что это ему претило. Это было выгодно, но слишком рискованно, да и хлопотно плыть с живым грузом, — то ли дело товар, что спокойно полеживает себе в ящиках.
Однажды он шел на барке «Ариадна» и им повстречался корабль, который кружило на одном месте, хотя с виду мачты и снасти на нем были целехоньки. Нильс-Мартин велел спустить шлюпку. Взойдя на корабль, он не обнаружил там ни единой живой души: палуба была завалена трупами и из трюма несло мертвечиной. Среди мертвецов были и белые, и чернокожие, у одних была рассечена голова, у других вспорот живот, но большинство, судя по всему, умерли не от ран, — эти лежали с разверстыми ртами, вокруг которых запеклась кровь, кожу их наполовину уже проели черви.
Нильс-Мартин сошел на нижнюю палубу и заглянул в каюту, которая, видно, принадлежала капитану. Едва он переступил порог, как на него налетела большая костлявая птица, она била его по голове зелеными крыльями и истошно выкрикивала что‑то вроде: «Кахва ти! Кахва ти!» Нильс-Мартин отогнал ее и шагнул к столу, где нашел корабельный дневник, из коего явствовало, что корабль назывался «Черная звезда», а шел он из южных морей с партией невольников. Последняя запись была сделана шкипером, тот описывал, как с помощью боцмана и камбузного мальчишки невольники вырвались из трюма. Капитану, стоявшему на палубе, топором разрубили голову. Шкипер и еще трое из команды заперлись в капитанской каюте, но за дверью уже раздаются крики, и они опасаются за свою жизнь.
Дочитывая эту запись, Нильс-Мартин услышал шорох. Обернувшись, он увидел в углу какое‑то скорченное существо. Это был тощий, как скелет, чернокожий, который глядел на него, дико вращая глазами. Нильс-Мартин не без опаски к нему приблизился. Убедившись, что тот безоружен и немощен, — где уж ему занести топор! — он выволок его на палубу и приказал, чтобы его переправили на «Ариадну» и заковали по рукам и ногам. Чужой корабль тем временем очистили от трупов, и шкипер Нильса-Мартина вместе с несколькими матросами начал выводить его «Ариадне» в кильватер, что было делом нелегким, ведь паруса на поверку оказались драными, а руль — сорван. По счастью, на море была легкая зыбь, и «Ариадна» быстро его подчалила.