– Как ты съездил, Шарип?
Зареев только что вернулся с научной конференции, где выступал со стендовым докладом, но на самом деле его поездка имела другие, многообещающие цели.
– Иран дает финансирование и просит двадцать мест в год на физику, пятнадцать на биологию, пятнадцать на математику. И готовы инвестировать строительство общежития. Северная Корея ждет исхода выборов.
– Чего ждать? – проворчал Зайцев. – Дали бы денег. Впрочем, мы и с иранскими деньгами все осилим. В департаменте все документы готовы, придерживаются только до середины июля.
– Не опоздаем с набором студентов? – спросил Песковский. – Все, кто потолковей, уже определятся.
– Не волнуйся. Те, кто поступят к нам, уже отобраны. С улицы никого брать не будем. Да и восток, видишь, пятьдесят мест с ходу заберет. Когда деньги поступят?
– Думаю, в начале следующей недели уже будут у нас на счету, – ответил Шарип. – Кстати, привез вам подарок.
Он открыл кейс и достал увесистую коробку темного дерева. Зайцев принял вещицу с недоумением и опаской.
– Не бойтесь, – усмехнулся Зареев. – Это талисман их фирмы. Утверждают, приносит невероятную удачу в делах. Поставьте на рабочий стол.
Зайцев открыл коробочку: на зеленом шелке лежала большая, почти с ладонь, золотая стрекоза. Она была выполнена так филигранно, что даже волоски на лапках и брюшке торчали, как крохотные иголочки. А крупные глаза, сделанные то ли из камня, то ли из непонятного металла тускло блестели маленькими фасетками. Крылья золотистой слюдой с ветвистыми перепонками отражали свет радужными пятнами.
Костя Песковский, глядя через плечо проректора, задохнулся от восхищения.
– Ох-ты! Настоящее золото?
– Думаю, нет, – пожал плечами Зареев. – Но сделано по-восточному богато, это точно.
Зайцев аккуратно двумя пальцами извлек из футляра стрекозу и, раздвинув рабочие бумаги, поставил чудесную фигурку на свой стол. Золотое насекомое, держась на остриях тонких лапок, не касалось поверхности тяжелым хвостом. Казалось, даже крылья подрагивают, и она вот-вот взлетит и исчезнет в открытом окне.
Когда все покинули кабинет, и ключ повернулся в замке, в глубине фасетчатых глаз проснулось слабое свечение. Медленно перебирая опорами-лапками, стрекоза начала поворачиваться на полированном столе вправо-влево, будто сканируя пространство.
Глава 15
Делать уколы Кузе Ярочкину не пришлось. Реакцию Манту ставила бригада врачей из поликлиники, им помогала Тамара Михайловна. Кузе досталось оформление карточек.
Когда на столе осталась только одна карта с именем Дмитрия Гуцуева, в коридоре послышался шум и грохот. Дверь распахнулась, ударив в стену, и воспитательница Лариса Ивановна втолкнула в кабинет того самого мальчика, который волком посмотрел вчера на Кузю, когда тот проходил мимо столовой. Сейчас он выглядел таким злым, будто собирался броситься на врачей и перегрызть им горло.
– Митя, давай руку-то, – мягко сказала Тамара Михайловна.
– Я вам не дамся, – отрезал Митька и повернулся к двери.
– А мне? – спросил Кузя, поднимаясь из-за стола.
– Тебе? – Митька окинул Ярочкина уничижительным взглядом. – Тебе тем более.
– Ну и как хочешь, – пожал плечами Кузя. – Заболеешь тубиком…
– Чем?
– Тубиком. Туберкулезом. Будешь целыми днями в тубзике сидеть.
– Где?! – глаза Митьки поползли на лоб от удивления.
– Где-где, на горшке!
Врачи из поликлиники отвернулись к стене, чтобы не засмеяться, Тамара Михайловна сосредоточенно наклонилась над стерильным столиком, тоже боясь прыснуть со смеху.
– Хм, гонишь ты, – скривился Митька. – От туберкулеза не дрищут, от него кашляют. Он от этого бывает… От сахара!
– От сахара? – в свою очередь удивился Кузя.
– Ага. Когда я в приемнике-распределителе сидел, мне пацан один рассказывал. Надо сахарную пыль вдыхать, чтобы туберкулез был.
– Зачем?!
– Чтоб на зоне в больничку попасть, понял?
Кузя охнул и сел на кушетку.
– Значит, колоться ты не будешь?
– Не-а.
– Иди тогда.
Митька шагнул было к выходу, и тут Кузя подскочил сзади, резко схватил его за шею и вывернул руку. Митька дернулся, но тут же замер. Врач ловко сделала на его руке пуговку Манту.
Кузя отпустил мальчика. Тот встряхнулся, как помятый кот.
– Это ты зря, – прошипел он. – Я б и убить мог.
Ярочкин только вздохнул и покачал головой, глядя, как за Митькой закрывается дверь кабинета.
– Тоже мне, киллер-недокормыш. Туберкулез от сахара!
Сегодня было еще скучнее, чем вчера. Вчера, не успела опергруппа разобраться с обворованным сараем, по рации сообщили об утопленнике на дальнем карьере. Когда приехали на место, «утопленник» уже стучал зубами от холода и нетерпения по краю граненого стакана. Плюнули, заодно искупались. Одевались уже на ходу в машине, когда ехали на квартирную кражу. Там проторчали больше двух часов: осматривали, описывали, опрашивали. Тимуру казалось, что основное занятие оперативника – писанина. Коля строчил и строчил что-то в блокноте, на бланках, потом, когда, наконец, вернулись в отделение, на компьютере.